Да он издевался надо мной! Складывалось ощущение, что он всю ночь лежал и думал о том, как бы мне насолить.

— Было бы что развивать, — буркнула я.

— Так может, и появятся?! 

Прямо сейчас мне хотелось задушить этого человека, он почти откровенно смеялся надо мной. Решения своего он точно менять не собирался, я чувствовала это по голосу, по интонации. Мне придется согласиться на его предложение и надеяться, что меня там не заставят швыряться какими-нибудь шарами и разбрасывать соперников в разные стороны. Я то разбросаю, только магии при этом не будет ни грамма, а вот шваброй я орудую очень даже неплохо.

— Хорошо, только помните: если что — моя смерть на вашей совести, — обиженно произнесла я.

— Конечно, конечно, — радостно согласился он, наконец вынырнув из теневого укрытия.

Складывалось ощущение, что он уже готовился венок на мою могилу положить, чтобы больше к нему не приставала и не шантажировала. Идея с боевым факультетом мне совсем разонравилась, но, похоже, выбора не оставалось, ведь свою часть договора он выполняет.

Он протянул мне бумагу на которой крупными буквами было написано: «Направление». Видимо, подготовил его еще до моего прихода. Ну точно: всю ночь этим занимался!

— И что мне с этим делать? — я повертела лист в руках, но, кроме моего имени и названия факультета, другой информации не нашла.

— Идите в корпус боевиков, там найдете коменданта, у него все и узнаете, — пожал плечами мужчина.

Он свои обязательства выполнил и больше не желал даже пальцем шевелить ради меня.

Ладно! Справлюсь, где наша не пропадала! Придется все искать самой. Наверное, глупо сейчас его еще о чем-то спрашивать, может же и к самому ректору в профилактических целях отправить.

Вышла из административного здания прямо в парк, присела на скамейку в отдалении и стала наблюдать за студентами, это тоже было немаловажной частью работы. Внезапно почувствовала, как кто-то трется о мои ноги, опустила глаза вниз и увидела, что облезлый блохастый кот пытается чесать спину. Я дернула этой самой ногой, прогоняя нахала, но он и не собирался меня покидать.

— Кыш отсюда! — не выдержала и топнула.

Внезапно кошара развернулся, встал на задние лапы, морда будто нахмурилась, и он человеческим голосом проговорил:

— Ну, тебе жалко что ли, что я об тебя спинку почешу?

Я чуть со скамейки не грохнулась от таких речей. Надо же, в этой академии даже коты говорящие, причем несильно любезные.

— Ты сначала в порядок себя приведи и от блох избавься, а потом трись о приличных студенток, — брезгливо ответила я так, будто каждый день на улицах встречала говорящих котов.

— Ну знаешь ли, приличных студенток тут еще поискать надо, в поле зрения их точно не наблюдается, — не остался в долгу вредный кошара.

— Вот хам! — возмутилась я.

— Бедная перезревшая сиротка! — хохотнул он и встал на задние лапы. — Ты это, девочка, повежливее с обитателями университета, а то неровен час себе на голову наживешь кучу неприятностей! — затем снова опустился на землю, мотнул хвостом и отчалил, как корабль от пристани: медленно и величественно.

— Эй, — крикнула я, внезапно. — Может, подскажешь, где тут общежитие боевиков?

Кот застыл, а затем только голову ко мне повернул.

— Серьезно? А извиниться не хочешь? — возмутился он.

— Так это ты меня перезрелой сироткой назвал, — пожала я плечами.

— А ты меня блохастым котом, — парировал он.

— Так ты и есть блохастый, это не издевательство, а просто факт, — нагло, но я так привыкла действовать. Жизнь в Ахтунге в полном одиночестве, когда нет ни единого человека, на которого можно положиться, накладывает отпечаток.