– Я же… Я…

– Довольно, – Син махнул рукой по воздуху, разрезая его ребром ладони. – Наслушался. Шишки набил, стучась в твою крепость. Я устал.

– Ты не выслушал, – хлюпнула носом, горячая юшка снова скользнула по лицу, обогнула губу и переползла на подбородок, но я не пошевелилась, так и сидела, сжимая в кулаке холодный камень и во все глаза глядя на человека, которого когда-то безумно любила.

А сейчас? Люблю или это просто магия прошлого навязывает мне чувства?

Любава

Принц поморщился. Не то от боли, не то от неприязни.

– Что с тобой не так, Любава? – он показал на кровь. – Почему ты больна? Я не понимаю, и лекари ничего не говорят. Никто ничего не говорит…

– Потому что… – я закусила губу, останавливая поток слов. Испытывать гнев обета больше не хотелось, и так досталось, но внезапно появилась идея. Я вскинула голову и прошептала: – Спроси своего отца, Синарьен ин-тэ.

– Решила сделать из короля самого страшного врага? – нахмурился принц. – А ведь он просто за меня беспокоился. Все думали, что ты меня убила после академии.

– Конечно. Украла королевское имущество, отказала принцу, ударила его магией, хотя он сам отвернулся от меня… Ужас! Какая бессовестная! – на вскрик Синарьен еще больше распахнул глаза, будто видит меня впервые и не узнает. Я продолжила кричать, не обращая внимание на кровь, ползущую по губам: – Они сами тебя чуть убили! Меня никто не слушал, никто не верил, что ты жив… Даже твой отец!

Синарьен сильно дрогнул, я заметила, что кожа на его лице посинела, а губы стали темнее воды в океане. Он замерзает, но терпит, не признается, что нуждается во мне.

– Хватит врать, Любава. Я не жив. Пока мое сердце у тебя, практически мертв.

– Конечно, страшно, что меня казнят, и ты за мной пойдешь? Печально… – я развела руками, – но вы сами придумали такие законы.

– Я не боюсь умереть…

В его голосе появились знакомые интонации, бархатистые, легкие, с дребезжанием. Я потянулась к нему, пришлось встать с тахты и зажать нос левой рукой. Коснулась свободной ладонью холодной щеки принца. Синарьен застыл, будто я парализовала его магией, но это невозможно – на мне блоки. Не кандалы, конечно, полегче браслеты. Зато совсем не скрывающие мои шрамы на запястьях.

– Ты жив, Синарьен… ин-тэ О’тэнли. Я знаю это, – поймала его дрожащую ледяную руку, пока он совсем не отдалился. – Чувствую. И ты чувствуешь. Но что-то изменилось.

– Так не может продолжаться вечно, – он прикрыл глаза и тихо, едва слышно проговорил, – без…родная… – и ударение почему-то вдруг переместилось на «а». – Ты в моей власти теперь. Ты это понимаешь?

– Прекрасно понимаю.

– И готова служить? – его голос осип, а из губ вырвался поток прохладного воздуха. Он резко открыл глаза.

Я отшатнулась.

– Служить? – проверила нос, кровь остановилась, но дышать было тяжело. Я сопела и разглядывала лицо напротив.

– Да, – принц прищурился, – согревать меня по надобности.

– Ты имеешь в виду, спать с тобой? – я убрала руку от его лица, будто обожглась, дернулась и случайно скинула подаренный стражем камень.

– Ну не жениться же! – принц отвернулся. – Отец не допустит такой брак.

– Где-то я это уже слышала. Уходи…

– Что?

– Пошел ты, Синарьен! Я не куртизанка для удовлетворения утех, когда приспичит.

– Это мы еще посмотрим.

Я оттолкнула его, стерла рукавом кровь с лица и снова рявкнула:

– Не подходи ко мне! Я лучше умру, чем вот так унижаться и понимать, что всего лишь пешка.

– Моя. Пешка. – Коварно улыбнулся принц. – Как бы ты не сопротивлялась, я знаю, чего ты хочешь. Чего хочет твое тело… И возьму то, что мне принадлежит.

Он приблизился, не осталось места, чтобы отклониться, глубоко и шумно вдохнул, зрачки растянулись на всю радужку и перекрыли темнотой прозрачное серебро.