Я тряхнула головой, прогоняя мысли, и повернулась к танцующим. Что-то слабо потянуло в груди, мелкие мурашки рассыпались по плечам, а старый шрам на правой кисти, спрятанный под длинным рукавом, вдруг неприятно потянуло. Чтобы унять жжение, стиснула пальцы, сжала зубы. Хотела использовать охлаждающую магию, но вспомнила, что на балу это строго запрещено. Перетерплю.

– Ты хорошая, Любава, – сказала Глория, все еще маясь около меня. Я перевела на нее взгляд, и девушка словно почувствовала мою боль, побледнела, склеры налились сверкающей влагой. – Что-то мешает тебе быть открытой, но ты добрая. Знаю. Чувствую.

Соседка по основному таланту – менталист, но я все равно никогда не верила ее комплиментам и словам. Слишком все это странно. Как можно сказать, что ты чувствуешь кого-то добрым или злым? Как определить, человек хороший или плохой? Разве срединных понятий не бывает?

Так и магия. Она или есть, или нет. Нельзя представить или поверить, что вода замерзла, если она горячая. Чтобы изменить состояние жидкости, придется прочитать заклинание, направить силу из эссахи и сначала охладить влагу, а потом превратить ее в твердь.

– Беги, – вымучив улыбку, я кивнула в сторону портала.

Пусть уходит уже. Может, я и открывалась бы другим, если б не эта, сводящая с ума, боль.

Глория подступила ко мне, но, наткнувшись на мой взгляд острее ножа, попятилась и убежала прочь.

– Не скучай, Любава, – вылетел из толпы ее голос.

Почему-то я смотрела соседке вслед и не могла отвести взгляда от мешковатой белой юбки. Та долго мелькала между другими нарядами, пока не остановилась около необычной машины.

Вытянутая громадина, то ли сани, то ли колесница, упираясь на две длинные лапы, напоминающие ножи – только повернутые плашмя, замерла у портала. Она не вписывалась в пейзаж Агоса и архитектуру академии. Две железные лошади, больше человека раза в три, в упряжке взбивали льдистую землю, щедро рассыпая искры снега по площади. От них веяло несокрушимой мощью.

Возле диковинной машины быстро собралась толпа, в основном девушки. Они поглядывали на новоприбывшего гостя, словно перед ними не меньше, чем божество. Было ощущение, что им уже гарантировано обещали выгодное место в роскошном замке принца. Или графа. Или лорда. Кто он там?

Я ступила ближе. Немного. Не знаю, зачем, просто делать было нечего, вот и полюбопытствовала.

Дернула же меня тьма!

Любава

Среди моих сокурсниц и других студенток, как гусь среди гусынь, возвышался молодой мужчина – я бы ему дала не больше тридцати оборотов. Он стоял спиной, и почему-то меня будто приморозило от его появления. Длинные каштановые волосы заплетены в толстую косу касались поясницы, а дерзкий закрученный хвостик лежал на крепких ягодицах. Никогда не видела таких длинных волос у мужчин, разве что у глубоких старцев, как ис-тэ Патроун.

Разглядывая крупные плечи приезжего, заметила мудреную вышивку на его мундире. Что-то в этих узорах почудилось знакомое – это встревожило, отчего я еще приблизилась. Опустила взгляд ниже – черная ткань брюк облегала крепкие бедра и обтягивала длинные, мускулистые ноги. Белые сапоги до колен с пестрым тиснением на голенищах стучали каблуками по камню, высекая искры от каждого движения.

Странное ощущение неправильности закололо в груди. Я приложила руку к амулету на ключице, утопив пальцы в белом ворсе, и одними губами прочитала «сейваша». Это не магия, это ключ, открывающий, его прочитать может даже простец. Амулет снимет острую боль на несколько минут, усилив действие артефакта.

Толпа внезапно закачалась, угрожая придавить. Мне лучше спрятаться сейчас, не то худо будет.