– Да, розги, брат, это такое дело, – негромко замечает Марек. – Они так жгутся, никакого сладу с ними нет.

На полных губках Ольги Майер играет задумчивая улыбка. Она кивает головой в такт хлестким ударам прута.

– Так… – говорит тетушка. – Так…

Потом она спрашивает Марека, словно о чем-то вспомнив.

– А скажите, пан Дембицкий, наверное, бывает, что коррекция поведения требуется не только подросткам, но и взрослым людям?

Прут снова ломается, и Марек бросает его на пол.

– Да, так бывает. Ко мне обращаются с подобными просьбами довольно часто. Могу рассказать вам об одном случае, если есть охота слушать.

– Расскажите, пан Дембицкий, мне право, очень интересно.

Взяв новый прут Марек больно стегает Теофила по ляжкам. Молодой человек взвизгивает и приседает возле стены.

– Наверное, с месяц тому назад ко мне обратился за помощью один пан. Его супруга, к слову сказать, просто чудесная женщина – образованная, светская, да и красавица, каких поискать… Так вот, эта пани превратилась в законченного шопоголика. Вы знаете, кто такой шопоголик?

– Увы, пришлось как-то с этим столкнуться, – отвечает Ольга Майер. – Моя двоюродная сестра, впрочем, это не важно… Да, я знаю, что такое шопоголик. Это когда у человека появляется маниакальная страсть к покупкам. При этом сами вещи не имеют большого значения, важен процесс. Кажется, это еще называется ониомания.

– Да, пан так мне все и объяснил. Если его супруга принималась ходить по магазинчикам и лавкам, то уже не могла остановиться. Она покупала буквально всё подряд. Спускала все наличные деньги, а после принималась покупать в долг и оставлять расписки. Ну понятно, скандал, потом снова скандал. Пани клянется супругу, что никогда в жизни такого больше не случится, что она сама не знает, что на нее нашло… А через пару дней все повторяется, как в дурном сне. Она делает чудовищные долги! Брак начинает трещать по швам. Супруги обращаются к одному известному доктору, и тот популярно объясняет им про эту самую ониоманию. Но помочь супругам доктор никак не может!

Прут тонко свистит и хлещет по черным трусам.

– Пан Дембицкий, пожалуйста, довольно! – умоляет Теофил. – Тетушка, я вам обещаю, я больше никогда не стану этого делать!

– Теофил, не мешай нам разговаривать! – одергивает племянника пани Майер и снова обращается к Мареку. – Это совершенно удивительная история, пан Дембицкий! И что же потом?

– А потом пани попадается на глаза мое объявление в «Вечерней Варшаве». Она готова на все что угодно, только бы избавиться от этого своего безумия. Супруг звонит мне, и мы обо всем договариваемся. Он человек обстоятельный, серьезный и сразу заказывает несколько ротанговых тростей для порки. Ну, вы знаете, такие используют в английских школах.

– Ох! – вздыхает пани Майер, она заметно смущена историей, которую рассказал ей Марек, сидит на диване и обмахивается батистовым платочком.

Справившись с волнением, Ольга Майер говорит Мареку,

– А ведь я не просто так вас расспрашивала, пан Дембицкий. Дело в том, что одной моей подруге может понадобиться ваша помощь. Вы не будете против, если в следующий раз она заглянет ко мне в гости и посмотрит, как вы управляетесь с розгами?

– Нет, нисколько.

Прут тонко свистит в воздухе, с треском хлопает по черной ткани трусов и обжигает исхлестанные ягодицы Теофила.

– Ну вот, и этот сломался, – жалуется Марек.

За окном проходит еще одна электричка, на этот раз прочь из Варшавы.

– Весь день чувствую себя разбитым, – жалует Адам Лигонь. – Я просто жутко не выспался. Утром отец прилетел из Кёльна. Пришлось вставать ни свет ни заря, заказывать такси и ехать в аэропорт его встречать.