«АСТАРОЖНО!!! ДРОВА ЗАМИНИРОВАНЫЕ».

Затем для большей жути дед Митяй собственноручно попытался нарисовать череп. Так как деду никакого опыта в рисовании не имел, картинка вышла не совсем такой, какую он хотел изобразить. Вместо человеческого черепа, вполне привычного для людского глаза, получился вытянутый череп, больше подходящий для черепа не то лошади, не то осла.

– Ничего страшного, сойдет и так… – сам себя успокоил дед Митяй.

На второй табличке, которую дед повесил рядом с первой, надпись была написана по-немецки:

«АCHTUNG MINEN!».

Дед случайно нашел эту табличку, роясь у себя в сарае. Откуда она у него взялась, он уже и сам не помнил, да особо по этому поводу и не заморачивался.

– Чудило старое, чтож ты, нас, перед соседями позоришь надписями своими дурацкими! – закричала из окна дома, жена Клава, увидев художества деда.

– Цыц зараза! Не смей в мои дела лезть! – на этот раз дед Митяй не собирался уступать жене. – Занимайся лучше своими бабскими делами, а сюда не встревай!

По агрессивному поведению деда, баба Клава поняла, что ничего не сможет добиться, но и отступать так просто она не хотела.

– Вона, панакалякал на доске с ошибками, двоешник несчастный… – вставила баба Клава злорадно.

– А здеся, сильно грамотным не надо быть, – очень даже официально отвечал дед Митяй. – Главное суть понятна и ясна, для любителей шастать по чужим дворам. Меня участковый Могила, очень сурьезно предупредил, что если не будет на дровах предупреждающей воров надписи, о последствиях их грязных делишек, то это может соответствовать, с моей стороны, акту терроризма. Вот, теперь все наше ворье… Тьфу, чтоб у них руки поотсыхали, поставлено мною в известность о суровых последствиях воровства дров.

– Скажи Митяй, зачем ты, еще одну надпись на немецком языке вывесил? – не унималась старуха. – Тебе чего, одной мало таблички?

– Удивляюсь я тебе Клава. Время чичяс какое? – спросил Митяй.

– Какое?… Нормальное время… – буркнула в ответ старуха, не понимая, куда клонит Митяй.

– Нет, Клава, чичас время такое, что все грамотные люди владеют разными языками иностранными. Мне неприятности не нужны. Участковый сказал ворье предупредить, я, как законопослушный гражданин, выполняю требование властей! А то припрется ворюга, который по-нашему вообще не умеющий читать. Посмотрит, посмотрит, чего здеся, на табличке нацарапано, а прочесть-то не сможет. Возьмет гад заминированную дровеняку, а меня потом обвинят в нарушении хранения… А так придет этот урод, а у меня для него есть соответствующая надпись на немецком языке…

– Остапа понесло, – вздохнула баба Клава. – Идиот, у нас в деревне, никто никакими иностранными языками, окромя учительки школьной, не владеет.

– Ничего ты, Клава не понимаешь, – отмахнулся Митяй. – Вечно эти бабы лезут, куда не надо…

Баба Клава со злостью захлопнула окно, скрывшись в доме.

Ну а самого деда Митяя, после этого случая прозвали Гангреной и Минером. Потом прозвище Минер подзабылось, зато другое прозвище – Гангрена так и осталось.

От себя добавлю, что история с дровами прогремела тогда по всему району, и в прямом и в переносном смысле. А оправдавшим себя методом, который придумал дед Митяй, в борьбе с ворами, стали пользоваться многие хозяева, которые опасались воров.

Потом, правда от этого метода отошли. Многие «заминировав» свои дровишки стали забывать, куда именно, в поленницу сунули эти самые дрова. В результате на «заминированных» дровах стали подрываться сами хозяева, из-за чего всегда, поминали недобрым словом деда Митяя за его выдумку.