Режу, стругаю что-то. Или, правильней будет сказать, шинкую. Даже нравится теперь эта суматоха за столом. И запахи. Как тут вкусно пахнет. Уже не терпится попробовать мой шедевр. Ну да, он именно такой. Может, слегка пересоленный, но я сделала его сама.

- Вот смотрю я на твое блюдо и думаю… Помнишь, эпизод в “Отчаянных домохозяйках”? Там за Габи пирог готовила Бри? Может, мне тебя попросить приготовить этого дохлого цыпленка, мать его, парминьяна? А? Ну что зря продукты переводить? Я в любом случае своего испорчу.

- Ты меня переоцениваешь.

- Нет, Нинель, - голос становится в меру строгим.

Куколка чуть старше меня. И когда она говорит именно таким тоном, правда вслушиваюсь.

- Это ты себя недооцениваешь. Ты замечательная, умная, талантливая.

Мы садимся за стол пробовать свои блюда. То, что так долго ждала. Из другого зала слышны смех и веселые голоса. Значит, дети тоже сели пробовать свою пиццу. Представляю и вижу перед глазами восторг Аленки. Друзей уже себе нашла. Она у меня очень общительная.

- На, - протягивает мне кусочек своего цыпленка. Кошусь подозрительно. Выглядит и правда хуже моего. Желание съязвить зашкаливает. И я первый раз чувствую что-то вроде удовольствия, что у кого-то хуже, чем у меня.

- Прости, Куколка. Но если твоя идея с “пирогом” не отменяется, то я готова тебе помочь.

- Я же говорила!

Куколка откусывает моего цыпленка и закатывает глаза, - а я жадно впитываю ее эмоции. Если она не играет, то ей и правда нравится.

- Я в восхищении!

- Вкусно? - теплая волна расползается внутри. Это и правда приятно, когда у тебя получается и тебя хвалят.

- Еще как! Хотела бы спросить рецепт, но не буду, - и смеется.

Мы едим в молчании дальше. А меня теперь терзает мысль, что нужно поделиться с Куколкой последними событиями. Я же скрыла от нее про свое место работы, молчу про Ольшанского. И разрывает изнутри от пережитых эмоций. Могу не справиться.

- Куколка?

- М?

Откладываю приборы. Я ела так быстро, что все остальные еще орудуют вилками. Даже сама Куколка.

- Я теперь стриптизерша, - и опускаю взгляд. Что если она разочаруется во мне? Мысль колючая.

Куколка прожевала свой кусок, откинула вилку с ножом в сторону. Звонко так. Смотрю по сторонам, не хочу, чтобы кто-то был свидетелем нашего разговора. Это все еще стыдно.

- И узнаю я это только что? Не за бокалом вина под вкусный сериальчик?

- Прости. Я хотела тебе сознаться раньше. Но… я боялась, что ты не поймешь.

- А вот сейчас обидно. Я и не пойму, - снова голос становится строже. Кожу бедра снова чешу в нетерпении. Дурная привычка. - Иногда мне твою маму хочется так стукнуть…

Опускаю взгляд. Мы обе понимаем, к чему была сказана эта фраза.

- Рассказывай давай. Стриптизерша Нинель, - звучит грубо, но я радуюсь. Как дурочка.

- Аленкино лечение, поездка к морю... - замолкаю.

- Деньги?

- Да. Я поработаю только чуть-чуть, накоплю на нужную сумму и вернусь обратно в свой клуб.

- Могла бы у меня взять, - обиженно так говорит. Хочется успокоить, сказать, что она первая бы к кому я обратилась. Но не в этом вопросе. Сумма немаленькая.

- Вчера была первая смена.

- Как ты, солнышко? - один ее вопрос, и слезы хотят потоком хлынуть из глаза. Я чувствую противный ком в горле, потому что сдерживаю их. Они предатели капают и капают, не спрашивая.

- Чувствую себя мерзкой и использованный. Поправка, затроганной. Но меня никто не касался.

- Не хочешь?

- Я этого точно не переживу.

И рассказываю все с самого начала. Не упуская детали. Чувства, эмоции, про новых знакомых. Только Ольшанского оставлю напоследок. На сладкое.

Аленка вбегает к нам и бросается мне на шею. От нее пахнет вкусной пиццей. Целую в щечки, глажу волосы.