– Да как же, пан Борух, я же Геся. Геся Барнес!

– Геся… Подожди-ка, да ведь ты, верно, дочка пани Ребекки Барнес?

– Ну, конечно.

– Ой вэй, сколько лет, сколько зим! Я ведь не видел ни тебя, ни твоей достопочтенной матушки с тех пор, как вы уехали. С тех пор маленькая Геся выросла и стала настоящей красавицей, а ведь казалось, что прошло не так уж много времени. Кстати, как поживает твоя матушка?

– Увы, достопочтенный пан Борух, мама умерла еще полгода назад.

– Какая ужасная новость! Мне так жаль, но скажи мне, девочка, что ты делаешь здесь одна?

– Так уж случилось, что мне пришлось покинуть наше местечко и вернуться в Бердичев.

– Одной?

– Ну да, у меня ведь больше никого нет.

– Подожди-ка, а разве в вашем местечке не было синагоги? А может, там нет ни одного ребе и совсем-совсем нет общины, чтобы позаботиться о бедной сироте? Как же они отпустили тебя одну!

– Простите, пан Борух, – закусила губу девушка, – но как раз от их забот я и уехала.

– Уехала от забот? Ну, конечно, дела у вас, судя по всему, шли не важно, а когда пани Ребекка покинула этот мир, то ты осталась бесприданницей. Так ведь?

Ответом старому негоцианту был только кивок, а он, переведя дух, продолжал:

– И тогда кагал[25] решил найти тебе мужа?

На этот раз не последовало даже кивка, но старик был опытен и даже где-то мудр, а потому понял все сразу.

– И тот, кого выбрали старейшины, не пришелся тебе по вкусу? Ну, конечно, вряд ли они выбрали жгучего красавца с приличным капиталом и москательной лавкой в придачу. Девочка моя, но в том ли ты положении, чтобы перебирать?

– Простите, пан Борух, – закусила губу девушка, – но я не хочу связывать свою судьбу с этим дурачком Моше, только от того, что так решила община.

– Ой вэй, но что же ты будешь делать?

– Пан Борух, – решилась наконец Геся, – я знаю, вы добрый человек, и вас, наверное, послал на эту улицу сам Господь. Вы не могли бы мне помочь?

– Тебе нужны деньги? – понимающе кивнул старик.

– Нет, – вспыхнула девушка, – мне нужна работа!

– Что?!

– Мне нужна работа. Я готова делать что угодно. Стирать, мыть полы, ухаживать за больными. Просто я хочу заработать себе на жизнь.

– Вот оно что. Но что ты умеешь делать?

– Я же сказала…

– Нет, ты сказала, на что ты готова, но вот что ты умеешь? Ты очень молода и хороша собой, тебя могли бы взять служанкой в хороший дом или, может быть, даже гувернанткой, но справишься ли ты?

– Чтобы стать гувернанткой, нужны рекомендации, – тихо проронила Геся и потупила взгляд.

– Азохен вэй! – вскипел старый еврей. – Да рекомендации еще далеко не все! Нужно быть хорошо одетой, нужно уметь вести себя в приличном обществе. Нужно, наконец, что-то знать самой, чтобы учить этому детей. У тебя есть образование?

– Нет, конечно, но матушка, пока была жива, занималась со мной. Я умею писать и считать, говорю по-немецки, по-польски, по-русски и немного по-французски. Еще я умею шить…

– Так, гувернантки из тебя точно не выйдет. Служанкой еще можно, но у нас тут не Варшава и даже не Киев.

– Я хочу пока остаться в Бердичеве.

– Почему?

– Я надеюсь, что мой брат когда-нибудь вернется.

– Твой брат? Ах, да, бедняга Марк. Ты таки думаешь, он еще жив?

– Я надеюсь.

– Ну, хорошо. Ты сказала, что можешь шить. Я могу поговорить с пани Резенфельд о тебе. Если ты и вправду умеешь, то она, может быть, возьмет тебя портнихой. Глядишь, если повезет, станешь со временем модисткой.

– О, благодарю вас, пан Борух! – пылко вскричала девушка, но старик остановил ее:

– Не стоит, девочка моя. Скажи лучше, где ты остановилась?

– Сняла угол у пана Вулфовица.

– У трактирщика! Азохен вэй, а может, ты хочешь быть совсем не портнихой? Тогда тебе нужно к мадам Цукерман, но тут, прости, я не смогу составить тебе протекцию…