То, что мы делаем и испытываем на момент наших действий, происходит с нами не просто так, а чтобы мы смогли извлечь из этого собственную выгоду, урок. Звучит немного эгоистично, но такова жестокая правда нашего бытия. Однако мы и не подозреваем, что своей частью эгоизма люди могут осчастливить окружающих. Так они и делали. Колен и Колд наслаждались эгоизмом друг друга и были счастливы и честны друг с другом. Это спасало в тяжёлые времена. В такие мгновения время застывало, дав паре побыть наедине, по ту сторону от чужих глаз, побыть с самими собой.

На то время малышка, полная надежд и планов на жизнь с ним, ещё не понимала, что только этот человек будет настолько сильно её понимать и любить. Такие люди – необычайная редкость, их стоит ценить и беречь. Но ровно таким же счётом Колен и не понимала, как коротки могут быть эти счастливые мгновения, которые она, увы, не смогла уберечь.

ГЛАВА 10: СГОРЕТЬ ЗАЖИВО.

Заплаканная и изрезанная самой собой, она сидела за компьютером и всё записывала. Её пальцы быстро бегали по заляпанной кровью клавиатуре, наловчившись и досконально вызубрив расположение каждой буквы и символа. Теперь Колен вела своеобразный дневник, в котором описывала всё происходящее с ней и её окружением, передавала, как могла, свои и чужие эмоции, пытаясь искупить вину и оставить своих мальчиков хоть где-то. Только этот способ теперь спасал от тех рук, что сдавливали ей горло до потери сознания, до приятной предсмертной агонии.

Потеря аппетита и погружение в депрессию стали для неё обычными явлениями, ничего нового. Всё хорошо, она это уже проходила с Даном. Сердце от жгучей боли пропитывалось ядом, но сжималось, нарушая нормальную фибрилляцию крошечного органа. Порой становилось страшно за такой ритм и работу мышечного трудяги, который всё ещё поддерживал в ней жизнь, но этот страх тут же отступал, уступая место спокойствию и принятию тяжёлой ноши, свалившейся на её крошечные исхудалые плечи.

В тот злополучный день Колен впервые задумалась о смерти. Это же она должна была оказаться на его месте, как так? Почему именно он? Размышляя об этих высоких материях, время застыло, словно в формалине, заставляя чувствовать эту мягкую твёрдость, о которую она рвала свою душу. И эта дурацкая привычка, въевшаяся в ход обычной жизни, оставлять ему место на своей крохотной постели, убивая себя, зная, что он не придёт, но тешась ожиданиями. В тот день все чувства сгорели заживо.

– Зачем было разделять неделимое? – тихо спросила она у неба и вновь заплакала, уткнувшись в его красную толстовку.

*******

– Скажи, ты всегда будешь так сильно сжимать мою руку? – смеялась Колен, нежась в его прикосновениях.

– Всегда, моя хорошая, – нежно улыбался он.

Пара возвращалась домой к парню после длительной прогулки. Дул прохладный ноябрьский ветер, зима потихоньку прогоняла осень, дав понять, что настало её время. Колен поёжилась от холода и вздрогнула с характерным звуком «брр». Светло-серый пуховик уже не спасал от ветра. Девушка быстро закуталась в вязаный шарф и натянула шапку сильнее. Теперь от её красного лица остались лишь глаза и проглядывали красные щёки. Макс мило улыбнулся и, поправив свой белый пуховик, снял с себя длинный шарф. Колд быстро обмотал половиной огромного бежевого шарфа шею Колен, а другую половину оставил на себе. Так было теплее. Девушка остолбенела от неожиданности, но тут же переполошилась.

– Ты же замёрзнешь! – перчатки предательски скользили по шарфу.

– Не снимай, так будет теплее, – он обворожительно улыбнулся.

На его лице виднелся красный румянец, и было непонятно, то ли это от смущения и милости девушки, то ли от холода. Макс оглядел девушку с ног до головы, любуясь ею уже какой раз за день. Озябшие руки шатена взяли крохотные ладони девушки в свои, и он нагнулся, чтобы согреть её дыханием. Зима. Так и выживали влюблённые до одури парочки.