— Понимаю, — многозначительно расплывается в улыбочке в ответ, явно понимая все совершенно не так.

Я вдыхаю весенний воздух, просочившийся из открытого окна, на всю глубину своих легкий и еще раз даю себе шанс передумать.

«Псевдонаука, блажь скучающих домохозяек, безмозглые дуры»

Нет, не передумаю.

Под окном раздается шорох шин паркующейся машины, сердце пропускает удар, чтобы вновь запуститься в ритме бешеных барабанов. Не узнать тачку Шереметьева нельзя, он всегда ставит ее на одно и то же место – ровно под окном, чтобы время от времени на нее поглядывать. Я подозреваю, что у него есть легкое нервное расстройство, при котором ему нужно все вокруг контролировать – машину, время, жизнь других людей.

Псих.

Отталкиваюсь от подоконника и отхожу к своему рабочему месту. Нельзя, чтобы меня застали на месте преступления. Хотя в итоге он все равно может меня обвинить. Но риски оправданы.

Через несколько минут по офису проносится низкое «доброе утро».

Я напрягаюсь, потому что мне кажется, его пристальный взгляд буравит меня насквозь. Забавно будет, если окажется, что он умеет читать мысли. Я столько старалась – и все зря. Но это, конечно, невозможно. Нужно помнить о той тонкой грани, которая отделяет мои страхи от реальности. К тому же, Арсений вообще на меня не смотрит, это все моя паранойя.

Он, с присущей ему неспешностью подходит к шкафу, достает оттуда плечики и размещает на них свое песочное пальто. Безупречное. Расправляет воротник, проверяет карманы. У него точно ОКР!

Я усиленно делаю вид, что уже вся в работе: открываю вчерашние вкладки, проверяю входящие в почте, ищу карандаш. Да куда они вечно пропадают!

— Кто открыл окно? – гремит недовольное со стороны Арсения.

Мы с Ромой многозначительно переглядываемся, прежде чем я открываю рот.

— Пусть немного проветрится, — явно вступается за меня Рома.

Да, вот поэтому он женат. А Шереметьев – нет.

— Весна, Арсений, — подаю я голос из-за монитора.

— Я заметил, спасибо, — сухо отвечает он, начиная прибираться на стерильном рабочем столе.

Псих, псих, псих.

— Ой, какая сегодня по-го-да, — влетает в офис Вероника. – Птички поют, солнышко светит, никто не болеет, — радостно тарахтит она о наболевшем.

Таких дней у нее мало. Трое детей очень любят болеть по очереди.

Я улыбаюсь. Как мало иногда человеку нужно для счастья. Чтоб дети не болели, чтобы солнышко светило, чтобы герань упала на машину врага.

Прости меня, боже. Мысленно каюсь в очередной раз, еще даже не нагрешив.

Постепенно офис оживает, наполняется людьми. Все шумно болтают, наливают себе утренний кофе, радуются пятнице. Один Арсений хмуро вглядывается в компьютер, хотя до начала рабочего дня есть еще пять минут расслабухи.

Потирает шею крупной ладонью, щурится.

Может, порекомендовать ему моего офтальмолога?

— Как вчера все закончилось с котом? – интересуется Ксю, садясь за рабочий стол и перекрывая обзор на Шереметьева.

— Благополучно. Сытый и относительно здоровый передан в руки сестре.

— Сытый? – Ксюха расширяет глаза и переводит взгляд на аквариум.

— Да не трогал он больше рыбок, — цокаю я.

За головой Ксюши вырастает силуэт Арсения. Он идет к окну. Нет-нет-нет, он же сейчас все испортит!

— Не закрывай! – ору я, вскакивая с места.

— Проветрилось достаточно, — резко бросает он и берется за горшок, который подпирает окно.

План на грани провала.

— Что ты за человек такой, Арсений! – возмущаюсь я. Кажется, чересчур визгливо. – Окно открывается только у тебя!

— Еще пять минут и мне задует шею, — выдавливает сквозь зубы.

Я хватаю сверток, что заранее приготовила, и кидаю его в Шереметьева.