без действа остается,
Волк, больше клеветать устав,
и сам уймется.
А этот лев, как всяк
о том известен был,
Не так, как львы,
его товарищи другие,
И в состоянии людском
цари иные,
Наушников держать
и слушать не любил.
Неймется волку; всё приходит
И на товарища то то,
то это взводит.
Наскучил наконец лев
волчьей клеветой
И думает: «Не так
я поступлю с тобой.
Ты хочешь клеветой подбиться,
Чтобы товарища
в немилость привести
И милости один нести, —
На самого ж тебя
немилость обратится.
Нет, ошибаешься,
когда ты так считал».
И тотчас отдал повеленье,
Чтоб волк, которого другой
оклеветал,
За службу получил
двойное награжденье
И должность лучше той,
какую исправлял;
Другого ж от двора
под строгое смотренье
Сослав безо всего,
двойную должность дал.
Я б после этого придворным
всем сказал,
Как маленьких дворов,
так и больших: «Смотрите!
Чтоб с волком не иметь
вам участи одной,
Друг на друга не клевещите;
А вы частехонько
живете клеветой!»
Два купца
Кащей, ты дурно поступаешь,
Когда лишь в то живешь,
что деньги собираешь
И первым их своим
блаженством почитаешь.
Ну, если час такой найдет,
Что деньги есть, да хлеба нет?
Вот ты мне смехом отвечаешь,
Да смех твой, может быть,
пройдет,
Дай только рассказать
мне нечто наперед.
В каком-то городе
два человека жили,
Которы промыслом купцами
оба были.
Один из них в то только жил,
Что деньги из всего копил;
Другой доход свой в хлеб
оборотить старался.
Богатый деньгами
товарищу смеялся,
Что он всё хлебом запасался.
Товарищ смех его
спокойно принимал
И хлебный свой запас
всё больше умножал.
Вдруг войско к городу
с осадой подступило,
С осадой наконец и голод
наступил.
Теперь, что у кого запасу,
к счастью, было,
Тот тем в сей крайности
и жил.
Богатый деньгами кащей
без хлеба был,
Купить его ко всем
по городу метался,
За хлеб один кащей
все деньги отдает,
Однако же никто и денег
не берет:
Что в деньгах, если хлеба нет!
Товарищ лишь один
прибежищем остался.
Кащей в числе других
несчастных первый был,
Который хлеба попросил
У самого того, кому
он насмехался,
Что тот всё хлебом запасался.
Товарищ и его питал,
И прочих жителей
от голода спасал.
Как город взяли,
Всех жителей живых застали,
А у кащея всё богатство
обобрали.
«Ну, что? – ему тогда
товарищ говорил. —
Где золото твое, и где бы
сам ты был,
Когда б я хлеба не копил?»
Два льва соседи
Два льва, соседи меж собой,
Пошли друг на́ друга войной,
За что, про что —
никто не знает;
Так им хотелось, говорят.
А сверх того, когда лишь
только захотят, —
Как у людских царей,
случается, бывает, —
Найдут причину не одну,
Чтоб завести войну.
Львы эти только в том
от них отменны были,
Когда войну они друг другу
объявили,
Что мира вечного трактат,
Который иногда
не служит ни недели,
Нарушить нужды не имели, —
Как у людских царей
бывает, говорят, —
Затем что не в обыкновеньи
У львов такие сочиненьи.
Итак, один из этих львов
Другого полонил
и область и скотов.
Привычка и предубежденье
Свое имеют рассужденье:
Хотя, как слышал я о том,
Житье зверям за этим львом
Противу прежнего
ничем не хуже стало
(Не знаю, каково
прошедшее бывало),
Однако каждый зверь
всё тайным был врагом,
И только на уме держали,
Как это им начать,
Чтоб им опять за старым, быть.
Как в свете всё идет
своею чередою, —
Оправясь, старый лев
о том стал помышлять
Войною возвратить,
что потерял войною.
Лишь только случай изменить
Льву звери новому сыскали,
Другого случая не ждали:
Ягнята, так сказать,
волками даже стали.
Какую ж пользу лев
тот прежний получил,
Что на другого льва
войною он ходил?
Родных своих зверей,
воюя, потерял,
А этих для себя не впрок
завоевал.
Вот какова война: родное
потеряй,
А что завоевал, своим
не называй.
Два соседа
Худой мир лучше доброй ссоры,
Пословица старинна говорит;