Буквально через секунду Зимин вслух повторил почти то же самое:

– Полное впечатление, что никакого переворота здесь не произошло вовсе. Есть веские основания считать, что и Февраля не случилось, – видите, вон там орел на вывеске? И вон там, и еще… А ведь в нашем времени их все до единого сшибли в первые дни марта семнадцатого. И потом, обратите внимание: ни единого расхристанного революционного солдатика, хотя они должны бы толпами бродить. Вон, видите, слева? Нижний чин с пакетом? Вида самого безукоризненного, офицерам, стервец, честь отдает исправно. Перед генералом во фрунт вытянулся – все, как полагается… Не стоит и отправляться в март семнадцатого, согласитесь, все выглядит так, словно и Февраля не случилось.

Согласен, – кивнул поручик.

Какие у вас соображения?

– В любом случае, изменения произошли раньше, – не особенно и задумываясь, сказал Савельев. – Уж это безусловно.

– Да, разумеется. Несомненно. Картина благополучного, устоявшегося и совершенно незнакомого бытия… – генерал повернулся к инженеру: – Порыскайте по улицам, пока не попадется книжный магазин или писчебумажная лавка…

Картина моментально пришла в движение – словно невидимый кинематографический оператор поплыл на той же высоте над улицей. Теперь-то поручик знал, что такое кинематограф и телевидение – коим не переставал в душе изумляться, как и многими другими достижениями грядущего.

– Ищете августейшие портреты? – тихонько спросил он.

Генерал одобрительно хмыкнул:

– Лишний раз убеждаюсь, что вы крайне толковый офицер, Аркадий Петрович… Вот именно. Так-так… Вот оно…

Но инженер уже и сам резко развернул «точку наблюдения» к тротуару направо – там-то и оказалась немаленькая писчебумажная лавка. Там, теперь ясно, тоже есть обычай выставлять в витринах подобных магазинов портреты императорской четы.

Он без труда узнал человека с золотого червонца, пущенного по рукам во время рассказа фон Шварца, – он теперь, разумеется, на двадцать лет моложе, и все же это тот самый…

Зимин читал надписи вслух:

Государь и самодержец Московского царства Дмитрий Павлович… Государыня императрица Надежда Алексеевна… Он уже на престоле… Вы, часом, его не узнаете, поручик? Ни с какой известной вам персоной не ассоциируется?

К сожалению, нет, – сказал Савельев. – Я с этими временами знаком чисто обзорно…

Как и ваш покорный слуга, который в силу должности вообще ни на каком конкретном историческом отрезке не специализируется, – бледно усмехнулся Зимин. – Ну, что же… Августейшая фамилия весьма многочисленна… к тому же, вовсе не факт, что перед нами Романов… да, к тому же в нашем мире может и вовсе не оказаться аналогичной личности… Так. Теперь посмотрим, как там у них обстоит с Первой мировой. Остановитесь на том же месте – но переместитесь… скажем, в шестнадцатое августа четырнадцатого года. Вновь панорама над улицей…

Буквально вмиг картина стала другой. Хотя… Не было практически никаких отличий, разве что автомобилей на проезжей части стало значительно меньше, а конных экипажей гораздо побольше. Прохожие одетые почти так же, как в восемнадцатом, выглядели так, словно никакой войны и не произошло – а ведь шестнадцатого августа четырнадцатого года по этой самой улице должны шагать нескончаемые колонны солдат, еще вполне бравых и веселых, не подозревающих, насколько война затянется, как осточертеет всем и озлобит… И прохожие должны с ликующим видом забрасывать их букетами…