– Но ты – мой единственный господин, отец, и ты знаешь и умеешь куда больше нашего владыки. А теперь мне и подавно всё равно!

Она фыркнула, тряхнув головой. Чёрные волосы тяжёлым каскадом рассыпались по плечам.

– Что они сделают мне за эту вольность? Никто не станет проливать священную кровь! На исходе виналя****** мне минёт семнадцать зим, и меня торжественно предадут на милость богам. И сделает это верховный жрец. Ты, отец.

– Нет, – сказал он. – Должен быть другой выход.

Моан нежно сжала его ладони. Она всё ещё была бледной, но выплевывала слова, точно яд.

– Не говори глупостей, господин. Разве ты ожидал иного? Пророчество слишком очевидно. «‎Потомок священной крови, в чьём сердце сойдутся тьма и свет, – она указала на свои разноцветные радужки, – явится в мир под знаком Смерти…»

– «‎…И станет сильнейшим колдуном из всех, что ходили под солнцем», – закончил жрец и умолк, опустив голову. – Я надеялся, магия не проснётся в тебе.

– Но она проснулась, – мягко сказала Моан. – И с тех пор я училась принимать свою судьбу. Ведь конец пророчества тебе хорошо известен.

Они умолкли, всё ещё держась за руки. Рэй подумала, что конец пророчества наверняка был известен многим, раз наставницы не стеснялись цитировать его ребенку. Очевидно, ничего хорошего Избранной боги не уготовили.

– Это великая честь, – наконец произнес жрец. – Ты поделишься магией с богами, и боги будут милостивы к нам долгие годы. Кукулькан подарит Чаану своё благословение. Твоя кровь напитает священный алтарь, а дух вознесётся на небеса, в самый верхний из миров.

– Да, вознесётся. Только мой покровитель – Альпух*******, и меня вполне устроила бы вечность в Шибальбе.

– Моан! – Мужчина покачал головой. – Тебя стоило бы высечь за такие слова.

– Но ты ведь не станешь этого делать, отец?

– И в кого ты выросла такой… вздорной? – Взгляд жреца затуманился грустью. – Твоя мать никогда не была своенравной.

– Моя мать умерла, даруя мне жизнь. А воспитывал меня ты, отец. В кого же мне, по-твоему, быть?

– Моё драгоценное дитя. – Он раскрыл руки, и она шагнула навстречу, почти падая в его объятия. – Я не должен говорить такого, не должен думать… но боги несправедливы к нам.

– Слышал бы тебя сейчас наш правитель, господин, – пробормотала девушка, – велел бы отрезать язык, несмотря на статус.

– Правитель слишком высоко ценит мой язык, как и мои умения.

Он взял в ладони её лицо, заглянул в глаза. Прижался поцелуем к высокому лбу.

– Я уже потерял жену и сына. Я не могу потерять и тебя, Моан.

Она всхлипнула и наконец заплакала. Жрец бережно стёр мокрые дорожки с её щек.

– Я тоже не хочу этого, отец, – прошептала Моан. – И не хочу отдавать свою силу богам. Несправедливо даровать её мне от рождения, а потом отбирать!

– Завтра тебя отправят во дворец, выделят лучшие покои. До ритуала поживёшь там.

– Под охраной?

– Совет не хочет рисковать. Я в данном случае слишком пристрастен, чтобы ко мне прислушались.

– Я ещё увижу тебя?

– О да, – произнес он мрачно, – разумеется, увидишь. Я буду искать выход и найду его, Моан. Обещаю.

Картинка схлопнулась перед ней, и Рэй вырвало в реальность. Мир вращался, точно на американских горках, желудок скрутило спазмом. Она едва успела высунуться из спального мешка, прежде чем её вывернуло вчерашним ужином.

Немного успокоившись и осознав себя здесь и сейчас, Рэй крепче сжала тёплый бок маски. Погладила шершавое дерево. Странная, уже знакомая ей щекотка расползалась по телу, а вместе с ней – липкий ужас. Хорошо, что сейчас ночь, и она, кажется, никого не разбудила.

Но что, чёрт возьми, только что произошло?