– Ты! Для чего тебя взяли в дружину?

– Дык, – ответил парень и я заорал:

– Дыкать дома надо! А здесь служить! Вам выдали жалованье! Вас кормят и одевают! Вы на государевой службе и несёте высокое имя государевых дружинников! И что я вижу в итоге? Стадо баранов, не умеющих даже встать вовремя! Посему сегодняшний день начнём с тренировки подъёма! Вы должны будете встать, одеться и вооружиться за две минуты! И пока не сделаете этого – на завтрак не пойдёте! Отбой!

Дружинники оторопело топтались передо мной, и я спросил зловеще:

– Что не понятно в команде отбой?

– Так встали ж уже, командир! – проскрипел вислоусый Дамир.

– Да хоть сдохли! – заорал я, – Приказ выполнить! По кроватям, сучьи дети!

Дружинники побежали ложиться. Грек и Касым подошли и встали рядом со мной. Грек достал сигаретку и принялся задумчиво раскуривать:

– В гвардии служил?

Я махнул рукой, и жест этот можно было истолковать, как угодно. Грек истолковал как хотел, и удовлетворённо кивнул.

– Я время буду засекать, Виктор, – Касым демонстративно достал хронометр и подмигнул.

– Отлично, как только пройдёт две минуты после команды подъём – кричи! – я посмотрел, как последний дружинник улёгся, подождал немного и заорал: – Подъём!

Второй раз дружинники действовали более слаженно. Количество столкновений головами и прочими частями тела снизилось вдвое. Часть бойцов даже успела одеться, но бо́льшая часть всё искала, кто китель, кто штаны, кто здравый смысл.

– Две минуты, – отчитался Касым, и я заорал:

– Замереть! Смирно!

Бойцы замерли, и я их понимал. Вот так, неожиданно, спросонья и прививается искусство беспрекословного подчинения. Я пошёл по казарме, разглядывая чудо-воинов. Кто-то застыл с портянкой, кто-то натягивал камзол. Я возвысил голос:

– Бараны по сравнению с вами, недоумками, просто учёные мудрецы! Ребёнок сумеет одеться за две минуты! Но вас в детстве, видимо, слишком часто роняли головой на пол! Оттого головы у вас сделались крепкими, но бестолковыми! Ещё один такой подъём и я лично попрошу воеводу разогнать к чёрту таких воинов и набрать десятилетних детишек! С них толку больше будет! Отбой!

Дружинник застонали и кинулись к кроватям. Я подождал, пока улягутся, и вновь скомандовал «подъём». Так мы развлекались около часа, и в конце концов дружинники за две минуты научились вскакивать и одеваться. В процессе я рассказал и показал им, как нужно складывать кафтаны, штаны и ставить сапоги с портянками. Объяснил, что только дебил будет расстёгивать пуговицы на кителе, тьфу ты, кафтане. В общем, ещё через пару часов все шестьдесят дружинников более-менее справлялись с основной функцией. Тут подтянулись и двое других десятников, которые жили не в казарме – Ливий и Иван. Служаками они были опытными, потому и свои десятки заставили тренироваться вместе со всеми. Когда пришёл воевода, я гонял уже всю сотню в хвост и гриву. Ястребов посмотрел на это минут пять. Не сказал ни слова и молча удалился в свой кабинет. Я не стал гадать, нравится или нет моё нововведение. Решил, что сам потом сообщит. И когда после очередного подъёма дружинники наконец более-менее уложились в норматив, смилостивился:

– На сегодня хватит! Мои два десятка – на улицу – бегом марш!

Кто-то из моих дружинников заматерился, но так как сделал это тихо и в общем гвалте, я пока сделал вид, что не заметил. Потом уже научу Родину любить по-настоящему. И когда два десятка моих бойцов выскочили, заорал:

– Болдырь, ко мне!

Болдырь, кстати, который вскакивал и ложился вместе со всеми – не возмущался ни разу. И даже, как мне показалось, от происходящего испытывает настоящее удовольствие. Вот и из строя он выскочил бодро, подскочил и отрапортовал: