Судья покачал головой и достал из кармана огромные золотые часы, усыпанные мелкими рубинами и изумрудами.

– Знаешь, эта русская конечно немного разбирается в том, что касается ядов и прочего – иначе мне бы не рекомендовали её с самого верха… Но в политической конъюнктуре она не смыслит.

– Вы предполагаете, что эта девушка – убийца?

– Убийца и шпионка. Сам посуди – откуда у неё взялся такой мощный, и современный яд, который невозможно найти никакими видами лабораторных исследований? Я приказал послать образцы в Военный Госпиталь, если и там ничего не найдут, то дело ясное. Московская шпионка это. Видимо этот ворюга случайно раскусил её, вот и поплатился. Ничему эту уголовную шваль жизнь не учит.

– Полагаете, он её шантажировал? Ну, грозил сдать в полицию. Если она не буде делать то, что он желает?

– О, наконец, то ты всё правильно понял… – Судья захлопнул часы. – Ладно, давай пошли, время не ждёт.

Крокер прикусил губу и вынув из кармана перстень, посмотрел на него.

На краткую секунду ему показалось, что внутри перстня что-то полыхнуло.

***

Диксон Арнджейл был представителем одного из самых старых Семейств Сент-Шилдса. Его семья занималась торговлей драгоценностями и антиквариатом, который скупала по дешёвке у моряков и гостей города. Сам профессор, кстати, отучившийся в Гарварде, с отличными отзывами, увлекался не только скупкой и продажей всяких товаров, но и коллекционированием. Причём коллекционировал такие вещи, которые попадали под «Закон Комстока», что был введён ещё аж в 1873 году. Согласно этому закону такие штучки дома было запрещено держать.

Собственно говоря, на этой теме Крокер с Арнджейлом и свёл знакомство. К профессору залезли в дом и украли из его коллекции кое-какие вещички, что использовались для ритуальных нужд в глуши Африки. Мало того что украли, так ещё и додумались шантажировать профессора.

Крокер сумел найти воров до того, как те наломали дров, и вернул украденное профессору. После чего всегда мог рассчитывать на кружку чая, с громадным куском торта, в гостях у Арнджейла, и анонимные консультации по теме всяких найденных у воров-грабителей ювелирных украшений.

Семья профессора сейчас переживала не самые лучшие времена – Великая Война и «добровольные пожертвования» уничтожили почти все их денежные накопления. Но, что было ещё хуже – Война так же отняла семью профессора, его сына, дочь и внучку.

После Великой Войны профессор переехал в свой личный музей «Ритуальных артефактов», где тихо-мирно жил, продолжая своё хобби по сбору и скупке разных ювелирных украшений и всяких экзотических безделушек. Впрочем, не забывал профессор и о женском поле – у него постоянно в музее обитали разного рода девушки, причём даже из его студенток. Слухи о самом профессоре и его увлечениях ползали по городу весьма даже похотливые – неподготовленные люди от таких слухов пускали слюнки, но это были только слухи.

Музей «Ритуальных Артефактов» был достаточно старым зданием, выстроенным ещё до начала Гражданской Войны, причём для его строительства прадед профессора не пользовался услугами градостроителей Сент-Шилдс, а нанял для этого бригады архитекторов с Юга. Так что здание было своего рода образчиком архитектуры Юга до Гражданской Войны.

Пройдя по аллее, усаженной кипарисами, Крокер постучал в дверной молоток и огляделся по сторонам.

Тень от Шпиля Немой Церкви почти дошла до музея, так что на чай Крокер успевал.

Дверь открыла Жасмин, служанка профессора, и, по совместительству, давняя знакомая самого Крокера. Он сумел помочь ей с трудоустройством в Сент-Шилдс и с добычей новых документов, гораздо более чистых и невинных, чем старые. По этим документам Жасмин стала родом из Египта, а не Сирии. И была не сбежавшей из гарема сиротой, а просто сиротой.