Их главу Крокер пристрелил самолично – без малейшей тени гордости или удовольствия – только с омерзением. Остальные угодили в полицейское управление, но попав в общие камеры, как-то не сумели дожить даже до утра, не то что до суда.

И это было только немногое из того, что творилось в городе.

Крокер немного постоял у дверей в вестибюль, осматривая толпу пациентов и врачей, а так же здороваясь со знакомыми, коих было великое множество.

Наконец через толпу, словно ледокол через льдины, протолкался один из патрулировавших вестибюль охранников. Это был «амбал» – портовый грузчик, который за часто переломанный нос получил прозвище Кривой Нос.

– Кого я вижу… Сам Всевидящий, – Кривой Нос протянул Крокеру руку, размером с лопату.

– Я смотрю, ты меня не рад видеть? – Крокер пожал пальцы Кривого Носа и усмехнулся.

– Да ты что? Да я… – Кривой Нос вспомнил, за что Крокер получил кличку Всевидящий, и оскалил зубы в удивительно зубастой улыбке. – Да не. Всё путём, брат. Всё путём. А ежели ты за тот случай – так я пьяный был. Как говорится – Дьявол под руку нашептал.

– Что-то ты как за бутылку возьмёшься, так тебе вечно все шепчут, – усмехнулся Крокер, и протянув руку, взял Кривого Носа за пуговицу его роскошной рубашки. – Давай как поближе к телу, дружище. Ты слышал о девице, которую привезли вчера из Гавани? Должен был знать. Она прибыла вместе с судейскими крысами. И где-то ту на койку шлёпнулась.

– А, так это наверху, на «слепом этаже». Да, помню. Только ты туда не попадёшь, там Бейц-Баран охраны натыкал, аж трое мордоворотов с револьверами… Говорят, больно серьёзная птичка… Шпионка.

– Шпионка?

– Ну да, – Кривой Нос взял Крокера за руку и отвёл в угол, к большой кадке, в которой росла на удивление жирная и здоровущая пальма. – Бейц-Баран прям прыгал вокруг неё, как твой козел. Говорил, что она явно русская, поскольку никаких следов и доказательств того, что она «выпарила» того дурня, нет. Мол, только эти русские шпионы могут так без следов работать. Вот…

– А что сама потерпевшая?

– А ничего. Она даж в чувство то и не приходила, понимаешь, какая вот петрушка, творится. Так и лежит без сознания – вот.

– Кто её сторожит?

– Дык это, трое офицеров. С пистолетами – причём у двоих у них – аж «Томи-ганы», так что вот… И твоя девка на «слепом этаже»… вот такие дела.

– Думаю, это мне пригодится, – Крокер кивнул Кривому Носу, и склонил пред ним голову, приподняв шляпу. – Благодарю тебя.

– Да ты чо? Да пусть мня Бог пришибёт, если ему делать больше нечего, что я тебе помочь завсегда рад.

– А теперь сделай мне приятное – свали прочь и не отсвечивай.

Крокер даже не успел договорить, как Кривой Нос испарился, словно упавший в пудлинговую печь кусок льда.

…Мамаша Ари выглядела по-прежнему кошмарно – сухопарая старуха, с редкими седыми волосами, крючковатым носом и сильно отвисшей губой. Драный халат, украшенный неожиданно красивыми и аккуратными заплатами, действовал на психику пациентов Святой Варвары, подобно удару кувалды по стеллажу с драгоценным хрусталём.

– Крокер! Ах, Крокер! Дорогой ты мой!!!

Старуха поставила швабру к стене и наградила Крокера такими объятьями, что у того захрустели кости. С трудом выдравшись из цепких объятий уборщицы. Крокер пошевелил плечами, вправляя кости плеч и деловито поинтересовался:

– Как там ваш ненаглядный Гилберт?

– Ох, что уж тут… Представь себе, опять привёл какую-то лахудру подзаборную, и спит с ней. Никак не повзрослеет парень. Связывается не с девушками своего круга, а с какими-то портовыми отребьями! Стыда нет у парня! Ты уж Крокер, посодействуй, по старой памяти, в том, чтобы изгнать и эту осквернительницу…