– Ро­ма, я знаю, у те­бя во­про­сов го­раз­до боль­ше, чем от­ве­тов, – он уг­рю­мо опус­тил бро­ви. – Обе­щаю, что со вре­ме­нем всё те­бе рас­ска­жу. Сей­час мо­гу ска­зать толь­ко од­но, что ту­чи сгу­ща­ют­ся. Нам пред­сто­ит ог­ром­ная, труд­ная ра­бо­та.

От­ки­нул­ся на спин­ку сту­ла.

– Вик­тор Ар­кадь­е­вич, вы дей­ст­ви­тель­но счи­тае­те, что я и со­труд­ни­ки соб­ст­вен­ной безо­пас­но­сти мо­гут ра­бо­тать в од­ной связ­ке. У нас слиш­ком раз­ные по­ня­тия и взгля­ды. Вряд ли смо­жем сра­бо­тать­ся. Ско­рее пе­ре­грызёмся. Всё за­кон­чит­ся пла­чев­но, – по­ко­сил­ся на дверь, за ко­то­рой на­хо­дил­ся Сер­гей, – для вас пла­чев­но.

– Жизнь очень ко­рот­ка, а мы её де­ла­ем ещё ко­ро­че. Оби­жа­ем­ся. Ру­га­ем­ся. По­ка­зы­ва­ем свою гор­дость, ко­гда мож­но сме­ять­ся, ра­до­вать­ся, об­щать­ся, да­рить лю­бовь и по­лу­чать её в за­мен. На­до до­ро­жить друг дру­гом!

Бла­жен­ный на­строй Ра­зу­мов­ско­го вы­ну­дил ме­ня не­про­из­воль­но ух­мыль­нуть­ся.

– Ро­ма, Се­ров ра­зы­грал ком­би­на­цию. Быв­ший на­чаль­ник ОСБ ре­шил, что смо­жет за­вер­бо­вать Гра­до­ва. Имен­но по­это­му за Сер­ге­ем бы­ла ус­та­нов­ле­на слеж­ка. Но, как ви­дишь, в ре­зуль­та­те ком­би­на­ция Се­ро­ва по­тер­пе­ла фее­ри­че­ский крах. Муж­чи­на оза­да­чен­но по­мор­щил­ся. – Ва­лен­тин Ге­ор­гие­вич сам по се­бе не­пло­хой че­ло­век, но страш­ный карь­е­рист. Он ни­ко­гда не от­ли­чал­ся умом и со­об­ра­зи­тель­но­стью. Быть хо­ро­шим че­ло­ве­ком – это не про­фес­сия.

При­под­нял под­бо­ро­док.

– За­вер­бо­вать Гра­до­ва? За­чем это по­на­до­би­лось Се­ро­ву?

Край­не ка­те­го­ри­че­ски от­но­сил­ся к вы­ска­зы­ва­нию Ра­зу­мов­ско­го, ко­неч­но, с Ва­лен­ти­ном Ге­ор­гие­ви­чем у ме­ня ни­ко­гда не бы­ло дру­же­ских от­но­ше­ний, но и вра­ж­ды не при­сут­ст­во­ва­ло. Вро­де всё ров­но бы­ло. Или мне лишь так, ка­за­лось?

– По­на­до­би­лось и у не­го для это­го бы­ло свои при­чи­ны. По­сле убий­ст­ва На­бо­ко­вы очень мно­гие вдруг по­ня­ли, что вой­ны уже не из­бе­жать. И ска­жу те­бе, что есть вы­со­ко­по­став­лен­ные на­чаль­ни­ки, ко­то­рые опа­са­ют­ся, что ты пе­рей­дёшь за­прет­ную чер­ту и начнёшь спра­ши­вать с мно­гих лю­дей да­ле­ко не по за­ко­ну.

Над­мен­но рас­сме­ял­ся. Твою же мать! Реально кто-то счи­та­ет, что я нач­ну мстить за смерть На­бо­ко­ва? Ген­на­дий Пет­ро­вич не за­слу­жил та­кой смер­ти и его убий­цы обя­за­тель­но от­ве­тят, но по за­ко­ну.

Ра­зу­мов­ский тя­же­ло вздох­нул.

– Осу­ж­да­ешь ме­ня?

Столь не­ожи­дан­ный во­прос не­мно­го оза­да­чил ме­ня.

– Нет, – ис­крен­не от­ве­тил я. – За что мне вас осу­ж­дать, Вик­тор Ар­кадь­е­вич? Вы все­гда бы­ли прин­ци­пи­аль­ным, че­ст­ным со­труд­ни­ком. Я вам бла­го­да­рен. Вы ме­ня мно­го­му нау­чи­ли. Все­гда бы­ли для ме­ня при­ме­ром.

Ра­зу­мов­ский ед­ва за­мет­но улыб­нул­ся.

– Пре­кра­ти, Ро­ман. По­ща­ди мой ин­тел­лект. Я же быв­ший опе­ра­тив­ник убой­но­го от­де­ла. Как ни­кто иной знаю, что го­во­рят и за ко­го счи­таю со­труд­ни­ков ОСБ.

Упор­но про­мол­чал. Что я мог воз­ра­зить Вик­то­ру Ар­кадь­е­ви­чу?

– Ро­ма, – скре­стив паль­цы, Ра­зу­мов­ский опус­тил их на стол и нерв­но по­сту­чал ру­ка­ми по по­верх­но­сти, – идёт страш­ная, ци­нич­ная иг­ра. И ты в этой иг­ре за­ни­ма­ешь клю­че­вую роль.

– Прав­да, – иро­нич­но про­тру­бил. – И что за иг­ра? Я пред­по­чи­таю биль­ярд.

Вик­тор Ар­кадь­е­вич звон­ко цок­нул язы­ком и от­ри­ца­тель­но по­мо­тал го­ло­вой.

– Нет, друг мой, иг­рать мы бу­дем в шах­ма­ты. И иг­ра бу­дет не на жизнь, а на смерть, – в его гла­зах вспых­ну­ла не­объ­яс­ни­мая тре­во­га. – Я из-за те­бя вос­ста­но­вил­ся в ор­га­нах и за­нял это ме­сто. Ты слиш­ком у мно­гих вы­зы­ва­ешь чув­ст­во опас­но­сти. А в на­шей сис­те­ме не лю­бят пре­бы­вать в стрес­со­вой си­туа­ции. Ты слиш­ком опа­сен. Не­пред­ска­зу­ем. У те­бя очень ма­ло дру­зей и ог­ром­ное ко­ли­че­ст­во не­дру­гов.