– Пожалуйста, – произнесла официантка. – Чуть позже будет стейк и всё остальное, – жарится.

– Хэ… хэ… Хорошо. С-спасибо, – вымолвил Лёва, обомлев от принесённого коньяка с десертом.

И официантка исчезла на время из поля зрения Никанорыча. Лёва тут же приступил к поправке здоровья. Он наполнил свою ёмкость коньяком и опорожнил её. Выдохнув, Никанорыч повторил дозу горючего с ароматом коньячных ванилей. Затем попробовал десерт и нашёл его весьма съедобным… Слегка оклемавшись, Никанорыч решил догнаться, чтоб стало совсем спокойно и радостно, чтоб жизнь заискрилась. И он налил себе ещё коньяку…

И тут внезапно за столик к Башковитову плавно подсела какая-то обаятельно-томная мадам, одетая в шикарное платье, и с перстнями на пальцах. Она бросила непринуждённый взгляд на Башковитова и вымолвила:

– Приятного аппетита. Не помешаю?

– Спасибо. Нет, не помешаете, – напротив, очень даже дополните, – ответил Лёва, избавившийся, наконец, от проклятого заикания, и добавил:

– Может, тогда по коньячку?

– Да нет. Я сначала закажу что-нибудь, – ответила мадам и принялась изучать меню.

Никанорыч вздохнул и хлопнул коньяку в одиночку…

Затем он опять спросил:

– Ну, может тогда шампанского?

Мадам пленительно улыбнулась, слегка прищурив томный взор Клеопатры, и выдохнула:

– Ну, шампанское – так шампанское…

– Окей! – выпалил Лёва и тут же подозвал официантку:

– Уважаемая! Будьте любезны! Нам шампанское!

Официантка тут же подошла к заказчику и ответила:

– Сделаем.

И она сделала. Пару бутылок для начала, как и заказывал Никанорыч, уже забывший все свои муки с дрожью и заиканием, уже забивший на то, как его колбасило совсем недавно, и что всегда в запасе у него есть большой и тяжкий бодун с оттяжкой в базаре и ступором… А в ресторане уже был полный зал публики. Зазвучала музыка. Появились танцующие пары…

На столике перед Лёвой уже находилось всё, что он заказывал, и даже больше – помимо стейка, жареной картошки и десерта на нём высились две бутылки шампанского, сок, шоколад и две вазы с мороженым, которым он на правах джентльмена угостил свою обаятельно-томную собеседницу с толерантностью гейши и хваткой пантеры…

Итак, Никанорыч отрывался, и отрывался по полной, ибо он пребывал не в своих пенатах, а в Обломове. Как не оторваться!

Тут Никанорыч глянул на мадам, что смотрела на него с испытывающим любопытством и суматошно высказался:

– Извините, мы так и не познакомились. Как вас величать?

– Я Изольда. А вы?

– Очень приятно. Ну а меня зовут Лев. Ну, можно просто Лёва.

– Ш-шикарно… Лев, – вытянула мадам Изольда.

И она снова пленительно улыбнулась, отчего радостный Никанорыч схватил бутылку шампанского.

Уже порядком захмелевший, он наполнил фужеры шампанским и спросил, как бы невзначай, глядя на пленительную мадам Изольду:

– А что, у вас тут жильё можно снять где-нибудь на пару деньков?

– Элементарно. Я всё устрою, – спокойно и утвердительно ответила мадам Изольда.

Взбудораженный Лёва тут же выпалил:

– За это нужно выпить!

И он поднял свой бокал с шампанским. Его собеседница тоже взяла фужер; они соприкоснулись бокалами, как и принято при тостах, и приложились к шампанскому…

Тут Никанорыча понесло натурально и безотказно. Он развернулся и крикнул проходившей мимо официантке:

– Уважаемая! Ещё шампанского! И коньяк!

Официантка резко остановилась, как поезд, тормознутый стоп-краном, и учтиво вымолвила:

– Сию минуту. Коньяку сколько?

– Пятьсот! – выпалил Лёва. – И шампанское!

Вот так бывать в неизвестных городах и знакомиться с пленительными дамами. Дело кончилось полным вылетом из всех граней и нормативов, и финалом этого сабантуя явилось перманентное беспамятство…