У него невольно вырвалось:

– Ну ни хрена себе, – Обломов… Южный регион… Вот это да… Это судьба… Теперь насчёт билетов надо узнать…

Он кликнул «Кассы» и, узнав насчёт ближайших рейсов, провозгласил:

– Всё! Послезавтра лечу!

Лютнев самозабвенно откинулся в своём кресле, затянулся сигаретой и в ликовании выпустил несколько колец дыма в пространство гостиной.

– Кофе готов, – доложила вошедшая в комнату Мила.

– Окей, – бросил возбуждённый спецкор. Он повернулся к супруге и произнёс: – Послезавтра лечу…

– Здóрово! Время ещё есть у нас, Илюшенька, – обрадовалась Мила.

– Да, – ответил Илья супруге. – Успею подготовиться.

Он докурил и погасил сигарету.

Мила улыбнулась и, обняв его, вымолвила:

– Успеем. А пока – расслабимся…

Илья одарил Милу ответным объятием. И они расслабились…

Театр импровизаций же в этот час был уже полностью разогрет игрой актёров, готовившихся к предстоящим гастролям.

Стоявшая на сцене Нора, сделав выразительный жест, завершила свой монолог:

– А ну стоять, миротворцы!.. Вас только здесь не хватало!

– Класс! Ещё, – произнёс Лукоморьев, довольный игрой актрисы.

И она продолжила:

– Никому не позволим внедряться в наши умы и души! Всех провокаторов отправим на хутор стихийных иллюзий! Озарим души радостью и кирдыкнем козлов до отказа!

– Стоп, стоп, – остановил Нору растерявшийся режиссёр. – Откуда это? Ты что-то не в тему въехала, Нора…

– Ну так у нас же импровизации, – рассудительно ответила Нора. – А стало быть, имеем свободу действий…

Лукоморьев вздохнул и вымолвил:

– В общем, да; но всё имеет предел… А то мы так все грани сметём…

– Сметать все грани! – подхватил повеселевший Стас.

Нора, улыбнулась ему, и поддакнула:

– Да-да, именно! А то загнали нас в прокрустовы ложи, блин, и деваться некуда.

– Всех прокрустов отправим на промысел в Антарктиду – добывать топливо для двигателей внутреннего познания! – опять поддержал Стас.

Тут Лукоморьев рассудительно заговорил:

– Вы что-то совсем разошлись… Я, конечно, всё понимаю, предчувствие работы, эйфория, но нужно всё же по тексту сначала.

Он глянул на Нору и сказал:

– Давай, Нора, дальше – фрагментик по тексту… А потом можешь и своё вставить…

И он чуть отвёл взгляд, поняв, что сейчас это «своё» у Норы взбудоражит все атомы его чуткой натуры…

И Нора воскликнула:

– Люди, забудьте страх! Я сердце Небом отогрею!

Режиссёр с удовлетворением отметил:

– Ну что ж, неплохо. Очень даже впечатляет…

И вдохновлённая Нора тут же добавила:

– Я тварей всех позорных отшибу и загоню их в вечный бан судьбы – забаню их навеки, чтоб не мешали жить! И вот тогда нас примет всех великая свобода и скажет: «Дети мира, вы молодцы, что сволочей и нелюдей послали в вечный бан! А вам я подарю теперь всю радость и любовь!»

Лукоморьев конечно опять слегка охренел от этого очередного экспромта Норы, но виду не подал, поняв, что смысла нет читать ненужные морали, да и сам он был внутренне согласен с этими изъявлениями актрисы, хотя имел привычку стараться делать всё более корректно, образно, без лишних напряжений и убойных фраз.

Он взглянул на Нору и со вздохом произнёс:

– Да, жизненно… Вполне реально…

Затем Лукоморьев посмотрел поочерёдно на всех своих подопечных и собрался изложить основное:

– Теперь – вот что…

Актёры тут же сгруппировались, внимая Лукоморьеву, стоявшему в центре сцены.

Лукоморьев продолжил:

– Необходимо понять, что наш мир, – и, в частности, наша страна – это многогранный, неисчерпаемый спектр новых возможностей. Нужно только понять, чего ты хочешь – и внедрить желаемое в возможное; образно говоря – воссоединить Амура и Психею…

– Да-а… Нечего сказать… А если этот спектр не желает ничего? – озадаченно сетовала Люся.