Амос Стритч был сильно озадачен.

Он тщательно подготовил таверну к приему посетителей, заставив всех, кроме Черной Бесс, работать на обслуге. Люди Черной Бороды нынче вечером хорошенько его обогатят. Для них сегодня будет открыто только его заведение. Стритч не боялся, что они могут чего-то натворить: напьются, побуянят, но особого вреда не принесут. В этом он был почти уверен и надеялся, что в будущем им захочется снова получить такой хороший прием.

Стритч увидел, как в таверну вошла Ханна, держа спину очень прямо. Он расплылся в довольной ухмылке, вспомнив, как врезал ей. Потом почесал покрытые коркой царапины на щеке, и ухмылка сползла с его лица.

Он из-за нее был сильно озадачен, из-за этой сучки! Никогда в жизни Стритч не встречал более упрямой бабы. Вчера ночью он был уверен, что палкой сломит ее дух. А потом, на вершине его блаженства, она снова смачно плюнула ему в лицо, да к тому же еще и расцарапала!

Целый день ему задавали скользкие вопросы. Стритч отделывался от них, говоря, что на него в темноте бросилась кошка.

Черт подери, должен же быть хоть какой-то способ сломить ее норов. Ему еще никогда так не действовали на нервы. Подмывало отправить ее обратно Квинту, но будь он проклят, если признает поражение от какой-то там соплячки!

Стритч вдруг наклонил голову набок, услышав, как два голоса на улице поют:

Песня кончилась, и грубый голос произнес:

– Вот она, ребята, таверна «Чаша и рог». Старина Стритч хорошо нас примет!

Люди Черной Бороды! Лицо Стритча расплылось в широкой улыбке, когда в его хитрой голове шевельнулась интересная мыслишка, и он понял, как сможет окончательно сломить Ханну! Еще до утра она будет рада, как блоха, запрыгнуть к нему в постель, когда он этого захочет. И ведь будет рада!

Он быстро пересек зал, подошел к ней и взял за руку, а затем вкрадчиво проговорил:

– Пойдем-ка со мной, девочка!

И, не дав ей возразить, повел к лестнице. На ступеньках она остановилась.

– Нет, не сейчас, сэр. У меня страшно болит спина…

– Да не о том я, дура. Я делаю это для твоего же блага. – Стритч сделал озабоченное лицо – Тебе опасно работать нынче вечером в таверне. Эти пираты Черной Бороды много месяцев были в море и юбки женской не видели. Когда они напьются пива и узреют такую ладную девицу, как ты, то могут вытащить тебя на улицу и снасильничать. Так что я о тебе забочусь.

Ханна с опаской посмотрела на него. Эта внезапная забота казалась фальшивой, но она пошла наверх вместе со Стритчем. На втором этаже он затащил ее к себе в комнату и закрыл дверь.

– Так, теперь снимай с себя все.

Она отшатнулась.

– Нет! Вы же сказали…

– Да не об этом я, дурочка, – вкрадчиво и отеческим тоном сказал Стритч. – Мне надо быть внизу в таверне. Штука в том, что ты со своим норовом можешь выскочить наружу. – Он улыбнулся делано-восхищенной улыбкой. – Давай сюда одежду, и я тебе ее верну, когда все люди Черной Бороды уйдут. – Стритч протянул руку. – Клянусь тебе!

Ханна снова смерила его недоверчивым взглядом, но, наконец, повернулась к нему спиной и разделась. Стритч забрал у нее одежду и быстро вышел. Запер дверь и сунул ключ в карман, не обращая внимания на ее крики при звуке защелкивающегося замка. Потом швырнул ее одежду на подоконник у лестницы, улыбнувшись хитроумности своего плана.

Довольно потирая руки, Стритч торопливо спустился вниз и встал за стойку. В таверне царило оживление от наплыва посетителей – моряков в узких безрукавках и парусиновых широких штанах, пропитанных дегтем до такой степени, что могли бы защитить от ударов кинжалом или даже от острия сабли. Это были странные люди, пираты, многие с бородами и длинными нечесаными волосами. Они носили шапки или треуголки, у некоторых в ушах сверкали золотые серьги. Было много изуродованных шрамами лиц, а речь их была полна крепких словечек. Поскольку они были со всех краев земли, за столами слышался разноязыкий говор. Однако у всех были деньги, и в достатке. На стойку Стритча падали монеты самых разных стран. Он принимал все и с радостью.