По всей видимости, угроза звучит убедительно, потому что не проходит и минуты, как мы остаемся вдвоем.

– Где все? – первой нарушаю тишину. Его пристальный взгляд напрягает. – Я почти что закончила. Пожалуй, могу доверить её тебе.

– Я попросил криминалиста поснимать собравшихся зевак. Там толпа народа уже скопилась.

– Думаешь, убийцу так быстро потянуло на место преступления?

На моей практике подобное случалось. Как-то раз, после составления свидетелем фоторобота, оперативники просматривали снимки с места преступления и обнаружили человека с похожими внешними данными в числе тех, кто якобы труп обнаружил. Но такое скорее редкость, нежели ходовой случай.

Вместо того чтобы ответить на мой вопрос, Ястребов без спроса берет из моего раскрытого чемодана латексную перчатку и, с трудом натянув её на свою лапу, обхватывает лицо девушки пальцами. Разворачивает к себе и вглядывается в него.

Едва успеваю прикусить язык. Так и хочется уточнить, не узнал ли он подружку.

Погибшая – молодая и, чего греха таить, эффектная девушка.

Примерно такими я представляю подружек Олега. Высокие, ухоженные, с шикарными формами.

Злюсь на себя за то, что вообще об этом думаю.

Какая мне разница?

– Лен, давай спор заключим, – произносит он вдруг. – Если я дело раскрою до вечера, ты поужинаешь со мной.

Поверить не могу, что пошла на поводу у наглеца и позволила так незамысловато себя развести. Позорище. Фу такой быть.

Несмотря на внутренний протест и вопреки здравому смыслу, вскрытие девушки я провожу вне очереди, тем самым увеличивая шансы Олега на победу.

Да, вот такие женщины противоречивые существа. Создаем проблемы там, где их нет.

Занимаясь работой, я на автомате размышляю о том, в чем же кроется секрет Ястребова. Глупо отрицать – сама того не желая, я проявляю к нему… скажем так, «благосклонность».

Основных версий – две. Первая – он попался под руку в самый подходящий момент, с его помощью я не буду выглядеть жалкой, а может, и утру нос тщедушному, жалкому, двуличному, да ещё и пьющему Кузнечику…

А вторая… О ней и думать не хочется! Подобная глупость в мои планы не входит.

В какой-то момент посторонние мысли мгновенно вылетают из моей головы.

Я давно не боюсь смерти. Воспринимаю её как неотвратимую, а порой и фатальную неизбежность. Те, кто считает всех судмедэкспертов бесчувственными и грубыми циниками, поверьте мне, ошибаются. Так или иначе, пропускать человеческую боль через себя приходится. Вопрос только в том, как быстро у специалиста процесс «самоочищения» срабатывает. Ты можешь ходить и думать об умершем день, два или три. Можешь неделю, а возможно, и месяц. Но при этом есть случаи, остающиеся с тобой на всю жизнь.

Этот один из таких.

Я не знаю никого из коллег, кто бы оставался непроницаемым при проведении вскрытий детей и беременных женщин.

Стянув с себя перчатки, бросаю их в мусорное ведро. Подхожу к небольшому окну, находящемуся под потолком, – секционные залы здесь расположены на нулевом этаже, слегка под землей, и открываю его. Поток свежего воздуха ожидаемого эффекта не производит. Меня продолжает мутить. Голова мягко плывет. Я знаю, что справлюсь, вопрос состоит лишь в том, какой ценой.

Это работа. Точно такая же, как и любая другая. И её нужно делать. Я ведь умею абстрагироваться…

«Девушка была беременна. Срок 3 – 3,5 месяца. Чуть позже скажу точнее», – набираю сообщение Ястребову.

Обычно такие детали двигают следствие в верном направлении.

Не проходит и двух минут, как он мне перезванивает.

– Лен, ты уверена? – от привычных игривых нот в его голосе нет и следа.

Отлично, мы наконец-то перешли на новый – профессиональный – уровень. Будь я в привычном, а в не разрозненном состоянии, непременно бы обрадовалась этому факту.