Кожин взял лошадь под уздцы и по крутой тропе зашагал наверх. Измученная дорогой толпа, навьючив на себя узлы с вещами, устало двинулась за ним. Люди молчали, поражённые словами старосты. У них до этой минуты в душе ещё теплилась надежда на лучшие условия жизни.

Посёлок был расположен на берегу небольшой безымянной речки, берущей начало где-то в тайге и стекающей потом в Чусовую. Марк с Никитой насчитали в посёлке четырнадцать изб. Бараки для ссыльных были построены в стороне, у самой кромки хвойного леса.

Споров и разногласий при расселении не произошло, поскольку все комнаты были одинаковых размеров, делить площадь по количеству жильцов не требовалось. Несмотря на усталость, люди принялись развязывать узлы, разбирать вещи, расставлять их по углам и немногочисленным полкам. В общем коридоре, проходящем сквозняком через весь барак, раздавался топот. Люди беспрестанно сновали из комнаты в комнату, стоял разноголосый шум и гам, где-то стучали молотки, слышалась незлобивая ругань и даже смех. Суета продолжалась до поздней ночи, потом шум как-то резко прекратился, наступила идеальная тишина. Барак погрузился в сон.

На следующее утро в обусловленное время люди подтянулись к просторной избе, где располагалась поселковая контора. Когда все собрались, на крыльцо вышел Кожин. Был он в той же косоворотке, выпущенной поверх брюк и затянутой на поясе в ремень. На ногах красовались добротные хромовые сапоги, начищенные до блеска. Он просунул большие пальцы под ремень, развел их по сторонам, обратился к собравшимся:

– Граждане ссыльные! Сейчас я ознакомлю вас с условиями проживания в посёлке, затем проведу перекличку, чтобы подтвердить в органах НКВД ваше прибытие. На каждого из вас будут заведены рабочие карточки, в них будет вестись запись ежедневной выработки норм. Работа простая, и не требует каких-то определённых знаний. Будете валить лес, пилить стволы лучковой пилой по размеру один метр двадцать сантиметров, колоть надвое и складывать в поленницу. Вот и вся ваша работа. Принимать выработку будет мастер или я сам лично.

С минуту Кожин смотрел на толпу с нескрываемой издёвкой. Он знал, что за люди перед ним сгрудились, и поэтому не испытывал к ссыльным никакой жалости. Его голос зазвучал ещё строже, слова были более жесткими.

– Мне хорошо известно, кто вы такие и по какой причине оказались в наших краях. Советская власть наказала вас и даёт возможность исправиться. Я не буду ограничивать вас в сверхурочной работе, каждый может трудиться столько, сколько позволят силы, но труд должен длиться не менее восьми часов. Никакой поблажки в связи с отсутствием опыта не будет. Норма, установленная на одного человека, составляет четыре кубометра в день. Особо отличившихся работников буду поощрять по собственному усмотрению. Ясно?

В собравшейся толпе прокатилась волна тяжёлых сдавленных вздохов. Ссыльные только сейчас начали понимать, какая жестокая жизнь им уготована. На глазах женщин появились слёзы. Их чувствительная натура безошибочно уловила в словах Кожина тот дух враждебности, который будет постоянно витать вокруг них, и ни одна душа не задумается пожалеть их семьи.

– Как в колонии, – услышала Евдокия чей-то женский голос у себя за спиной. – С той лишь разницей, что бараки не обнесены колючей проволокой.

– А ты думала, тебя здесь встретят с хлебом-солью? – отозвалась другая женщина. – Радоваться будут твоему приезду?

Следом за этими голосами послышались ещё несколько:

– Окрестили врагами народа, ироды, и ходить нам теперь с этим клеймом до самой смерти.

– С такой жизнью недолго осталось её ждать.