А эта дева была настоящим сокровищем.

И ее хотелось. Хотелось до помрачнения сознания. Болезненно, жарко, неистово.

Тевиш на секунду зажмурился, призывая себя к здравомыслию. Дракон в его душе недовольно ударил хвостом, требуя, чтобы девственница тут же была схвачена, унесена в логово, а там…

- Я не боюсь, - сказала Мелхола тихо.

«А зря», - мысленно ответил ей Тевиш, с усилием прогоняя соблазнительные картины, которые промелькнули одна за другой в его сознании. В них Мелхола представала перед ним обнаженная, прикрытая лишь плащом собственных волос. Нить розового жемчуга спускалась с ее шеи до розовых сосков, призывно торчавших, жаждущих прикосновения не меньше, чем жаждал прикосновения он.

Спустив чулок с ее колена, Тевиш словно невзначай провел ладонью по лодыжке девушки – кожа была гладкой, как морская раковина, отшлифованная волнами. Он просто не смог отказать себе в таком удовольствии. Хотя бы в таком – совсем безобидном…

Повинуясь внезапному порыву, Тевиш наклонился, почти коснувшись губами белой кожи, и подул на ранку.

- Зачем вы?.. – спросила Мелхола сдавленно, и Тевиш тут же выпрямился, ничего не ответив, но руку с ее лодыжки не убрал.

- Разве так не стало легче? – спросил он, посмотрев в серые глаза.

Девушка опустила ресницы – словно отгородилась от него черным шелковым занавесом. Но попытки отстраниться не сделала.

Вернулась Брюна, волоча за собой заспанного и перепуганного лекаря. Судя по всему, его безжалостно разбудили, когда он предавался сладкому послеобеденному сну.

Тевиш хотел уступить место, но передумал.

- Дай бинты и мазь, - велел он лекарю. – Перевяжу сам.

- Милорд?.. – окончательно перепугался лекарь.

- У тебя и так руки дрожат, - добродушно сказал дракон, забирая у него баночку с мазью и костяную палочку, которой полагалось накладывать эту мазь на рану.

- Милорд… - произнесла Мелхола тихо и с придыханием.

Посмотрев ей в глаза, Тевиш увидел беспокойство. И недоверие. Она не доверяла ему, и в первое мгновение он почувствовал досаду. Но кто доверял бы, окажись на месте девушки, которую похищали и держали на цепи.

- Я умею обрабатывать раны, - успокоил дракон. – Больно не сделаю.

Конечно, как можно причинить боль такому созданию? Нежному, красивому, душистому? Тевиш накладывал мазь с такой осторожностью, словно девичье колено было из фарфора. Лекарь подавал бинты, а Брюна взволнованно сопела, вытягивая шею.

- Игру в мяч запрещаю, - сказал Тевиш ровно, накладывая повязку.

- Почему?! – тут же завопила Брюна.

- Запрещаю, пока не научишься сдерживать силу, - сказал дракон, со значением посмотрев на дочь. – Ты понимаешь, что Мелхола поранилась из-за тебя?

- О!.. – только и сказала Брюна, вскинув руки к небу.

- Я виновата сама, - сказала Мелхола, по-прежнему не поднимая глаз. – Брюна ни при чем.

- Видел я, как некоторые швырялись мячом, - проворчал дракон, завязывая узелок на бинтах. – Встать сможешь?

- Без труда, - Мелхола жестом показала, что не желает его помощи и встала сама. – Благодарю за помощь, милорд. Сразу стало легче.

Она пошла к замку, даже не прихрамывая, и даже не оглянулась, хотя Тевишу очень этого хотелось. Он поймал себя на мысли, что не просто хотелось. Он мечтал, чтобы девушка посмотрела на него. Но не так, как смотрела только что. Без недоверия, без настороженности.

Глупые мечты для дракона.

Он очнулся только когда Мелхола скрылась в замке – словно сбросил колдовское наваждение.

- Тевиш! Ты уже и лекарем заделался? – крикнула мать.

Она опиралась локтями о каменный парапет и смотрела на сына неодобрительно.

Дракон махнул рукой, и этот жест можно было понять по-разному – или как признание правоты упрека, или как нежелание разговаривать об этом.