- Читала в книгах, - объяснила я. – В монастыре было много свободного времени. И библиотека была большая.

- Читала она, - Брюна опять выпятила нижнюю губу. – Ну и как Юдит обольстила этого… военачальника?

Служанка даже подалась вперед, чтобы лучше слышать, но я положила гребень на столик и улыбнулась обеим.

- Мне надо полчаса, чтобы привести себя в порядок, а потом я – так и быть! – расскажу вам эту удивительную, прекрасную и страшную историю. Если хотите услышать ее – подождите за дверью.

Дочь дракона смерила меня гневным взглядом, но повернулась на каблуках, так что юбка взметнулись колоколом, махнула служанке и удалилась. Наверное, искушение послушать про обольстительницу, отрубающую головы влюбленным мужчинам, было гораздо сильнее желания указать «нищенке» на место у порога.

Посмеиваясь, я не торопясь умылась, причесалась и оделась. Я не отказала себе в удовольствии увидеть леди Брюну под моей дверью – сцепившую руки за спиной, меряющую шагами коридор. Дочь дракона сердилась, но положенные полчаса выдержала. Зато потом ворвалась в мою комнату без стука.

- Рассказывай! – потребовала леди Брюна, по-хозяйски падая в кресло.

Время до завтрака мы провели весьма увлекательно. Брюна и служанка слушали меня, как пташки, завороженные змеей. В замке дракона, наверное, было совсем скучно, если дочь герцога с таким восторгом слушала мои рассказы.

- И после года осады, когда в городе не осталось ничего съестного, и мужчины решали, что делать – сдать Холоферну город или бросить жребий, кому из горожан быть съеденными, - рассказывала я, сидя на постели, и Брюна и служанка, расположившаяся на лавочке для ног, в ужасе ахнули, - вперед вышла вдова Юдит. Она сказала: дайте мне три дня, и я обращу войско Холоферна в бегство…

Когда я закончила историю, Брюна долго молчала, переживая то, что сейчас услышала.

- Где ты об этом прочитала? – спросила она, наконец. – Разве в монастырских библиотеках бывают такие книги?

- Эта история – часть Священного Писания, - сказала я. – Историю Юдит не читают во время службы, но церковь считает ее весьма полезной для народа.

- Наш преподобный Ирхард, наверное, так не считает, - сказала с досадой Брюна. – Он вечно бубнит какую-то скучнейшую чушь, от которой глаза слипаются. И он рассказывает не так, как ты… - она опять задумалась, глядя на черепаховый гребень, который я держала в руках.

Я знала, что рассказываю не совсем так, как написано в священной книге. Потому что там был сухой пересказ, а для меня Юдит была живой – я видела ее в своей книге, которая иногда показывала мне не только будущее, но и прошлое. Я видела, как Юдит молилась и плакала, прежде чем решиться идти в стан врагов, чтобы убить военачальника. Видела, как она управляла своим поместьем после смерти мужа – твердо, справедливо, не терпя возражений, но поощряя добросовестных слуг. И как она шла наряженная, украшенная драгоценностями, с подведенными глазами и завитыми локонами по улицам осажденного города, и мужчины – злые, исхудавшие, черные от палящего солнца, утомленные войной – провожали ее горящими взглядами. Но она не замечала этих взглядов. Она была выше их, она думала не о спасении себя, а о спасении города…

- Почему она не вышла замуж? – спросила Брюна. – Ты говорила, что многие хотели взять ее в жены, и она была красива, молода.

- Она любила покойного мужа и не хотела другого, - ответила я.

- Любила… - тихо фыркнула Брюна. – Любить покойника… Глупо.

- У небес нет покойников, - сказала я наставительно, - для небес все – живые. И есть такие люди, которые любят один раз и навсегда.