В первое мгновение я его не узнаю. Смерть расслабляет лицо, делает видимыми кости под ним. Под воздействием гравитации его челюсть опустилась, поэтому кажется, будто у него нет зубов. Но потом я понимаю, что это он. Постаревший на пять лет, отросшие волосы, словно компенсирующие начинающееся облысение, что-то напоминающее маленькие скопления вен в верхней части его щек. Я смотрю. И смотрю. И смотрю. В моей голове пусто.
– Как он умер? – спрашиваю я.
– Боюсь, мы пока не можем сказать, – отвечает доктор. – Мы проведем вскрытие после того, как вы подтвердите его личность.
– Может, какие-то предположения?
– Простите. Не могу. Протокол и всякие юридические тонкости. Могу ли я спросить, это тело Шона Джорджа Джексона?
Я киваю.
– Да.
Где-то глубоко внутри внезапно шевелится печаль. А, вот ты где, думаю я. Я уже начала волноваться, появится ли она. Шон Джордж Джексон. Более не с нами. Интересно, о чем ты думал, когда умирал? Знал ли ты, что это и есть смерть? Думал ли ты о нас вообще?
– Вы можете остаться столько, сколько захотите, – тепло говорит доктор. – Некоторым это помогает.
– Нет, – отвечаю я. – Нет, я все. Спасибо.
Глава 7
Он отправляет своей бывшей жене эсэмэску, как только оказывается один в флигеле, уйдя туда под предлогом общей проверки. Надувные матрасы все еще в своих упаковках, все пять. Он поговорит с прислугой о выполнении поручений, когда вернется в офис. Закрыв дверь и отгородившись от звука отбойного молотка, доносящегося из соседнего Сивингса, он понимает, что очутился в относительной тишине впервые с того момента, как вышел из машины. «Вот что еще надо обсудить, – думает он. – Когда я покончу с этим».
«Когда это мы договорились, что я забираю девочек на этот уик-энд?»
Ответ приходит меньше чем через минуту. Она явно ждала его сообщения. Следовательно, она сделала это специально.
«Мне что, до сих пор нужно заполнять твой календарь за тебя, Шон? Это их стандартное расписание».
Он резко вдыхает через нос. Чертовы бабы. Это так похоже на нее – рушить его планы. Даже спустя шесть лет она все еще обижена и не упустит возможности сделать мелкую гадость, когда есть возможность.
«Как заполнитель моего календаря ты прекрасно знаешь, что в эти выходные мой день рождения».
«Да! Девочки очень хотят провести его с тобой!»
«Но я…»
Он останавливается, стирает, набирает снова. Нельзя подкидывать ей поводов придраться.
«Разумеется, я рад их видеть. Но я думал, что мы перенесли выходные».
«Нет, не перенесли».
«Да, перенесли».
«Мне жаль, что ты не хочешь, чтобы твои дочери мешали твоему празднику, Шон. Ужасно неудобно иметь детей от предыдущего брака, я понимаю. Обидно, что суд считает, будто тебе нужно с ними общаться. Если ты не хотел проявлять инициативу и участвовать в воспитании, не нужно было просить об этом».
Он восклицает вслух:
– Я не… Твою ж мать!
Шон убирает телефон обратно в карман. Она специально так сделала, он уверен. Хэзер крайне щепетильна касательно всего связанного с датами, временем и местами. Она всегда такой была. Вычеркивала людей из списков гостей за повторное опоздание. Шанс того, что она забыла дату, из которой устраивала целое событие каждый год в течение двенадцати лет, настолько ничтожны, что ни один букмекер не принял бы на это ставки. Он возвращается на кухню, готовый гордо нести свою ношу.
Индия и Милли сидят на хромированных барных стульях за кухонным столом и едят тосты. Обе все еще в своих бикини, Милли купальник явно мал, ее грудь как будто бы выросла за месяц с их последней встречи, когда она угрожала плюнуть в масленку.