Больше всего я любила лес и спрятанные там от любопытных глаз кривые ручейки, древние валуны, будто причудливо раскинутые лешим-сторожилом, и певчих крапивников – «царей всех птиц», поющих для меня одной, и широкие кроны деревьев, частенько спасающих меня от проливных дождей, из года в год щедро поливавших всю округу. Лаундервиль вообще отличала пасмурная, «скверная», как однажды выразился шериф города, погода.

Идти по лысеющему склону мне было неудобно: мешали тесные кеды, которые я, второпях выбегая из дома, спутала с материнскими, прибрежный ветер заплел мои волосы в нелепые колтуны, и теперь они, перепутавшись между собой, то и дело порывались выколоть мне глаза. Обойдя всю южную сторону холма, я захотела пить и решила пойти в лес к роднику. Благо, я знала эти места наизусть – каждое деревце или корягу я считала своими, родными, будто как Маугли родилась в дикой природе, а потому без труда смогла выйти к ручью, сбегающего с вершины мохнатого, в белых цветах холма.

Я присела на корточки и начала жадно пить ледяную воду. Я так увлеклась процессом, снова и снова набирая прозрачную жидкость в ладони и поднося ее к сухим губам, что не сразу расслышала звуки шагов и хруст сухих веток за спиной. Уловив подозрительный – слишком энергичный для животных – шум, я в одну секунду напряглась, застыв, словно хищник перед прыжком, и с замиранием сердца стала вглядываться в безликие тени, мелькающие среди набухающих почек.

Весна уже прочно заняла свои позиции. Почти весь лес нарядился в зеленые, изумрудные или малахитовые одеяния, а солнце, ласкающее своими лучами молодые кроны, лишь ускоряло это перевоплощение. Природа, обновленная, уже окончательно возродившаяся после затяжной зимы, стремилась как можно скорее раскрыть ветру и солнцу свои нагие объятия.

Где-то совсем рядом захрустела старая прошлогодняя трава.

– Кто здесь? – спросила я как можно уверенней: внутри у меня всё дрожало.

Ветви деревьев раздвинулись, и до моего обоняния донесся легкий запах табака. Перед глазами сразу же возникла картинка: дождь, мокрый асфальт, черный BMW и топивший меня во сне мужчина.

Не может быть, как стрела пронеслось у меня в голове. Посмотреть в лицо человека, нарушившего мое уединение, я не решалась – я видела лишь черные ботинки – несомненно, мужские, – полинявшие серые джинсы и край рукава куртки. Черной кожаной куртки.

– Надо же, веснушка! – воскликнул незнакомец, и я, вздрогнув, дернулась.

Видимо, у меня не осталось выбора. Я медленно подняла глаза вверх.

Худой, высокий, хорошо сложенный. В крупных, чуть грубоватых чертах лица чувствуется опасная сила хищника. Изучая стоящего рядом мужчину, я невольно зарделась: дьявольски красивые, с темным задором глаза будто рентгеном заглядывали мне в душу.

– Я рад нашей встрече, лапуля, – сказал незнакомец, склоняя голову набок и лукаво улыбаясь. На вид ему было не больше 25 лет, прямые черные волосы свободно падали на высокие скулы, тенью заслоняя наблюдающие за мной глаза.

– Честно говоря, не могу сказать того же, – ответила я, отряхивая коленки и рывком подымаясь с земли.

– Почему?

– При прошлой нашей встрече ты чуть не сбил меня, так что, полагаю, общение с тобой может стоить мне жизни.

Удивленно заморгав, незнакомец некоторое время молча смотрел на меня, а потом громко расхохотался. Воркующие на деревьях дрозды испуганно взмыли вверх, осыпав темную шевелюру мужчины дождевыми каплями.

– О, неужели я так сильно напугал тебя вчера? – спросил он, делая встревоженное лицо и притворно округляя глаза.

Сжав челюсти, я ничего не ответила. Внезапно захотелось очутиться как можно дальше от этих насмешливых карих глаз.