И тут внезапно лава закипела. Высоко вверх из нее стали выбиваться огненные струи, опадавшие вниз тяжелыми каплями, словно расплавленный металл. Поверхность потока стала как бы корчиться от жара и бурлить. Клокотание становилось все громче, затем зашипели газы. Казалось, вскрики и хриплые стоны исходят из самых глубин земли!
Мы замерли в растерянном смятении и отвели глаза…
А когда я снова глянул в ту сторону, то увидел над багровой воронкой большое облако белого пара. Оно неподвижно висело в воздухе и своими четкими контурами являло облик какого-то огромного былинного богатыря!
Это было невероятным, но странное «облако» совсем не рассеивалось!
Душа моя затрепетала от страха и взмолилась…
Через минуту голоса Земли стихли, и загадочный лик исчез. Жидкий огонь снова сосредоточенно струился перед нами, подавленными мощью, таинственностью и величием увиденного.
«Ну и кто это был, по вашему мнению?»
Ваше право, верить мне или нет, но я четко понимал тогда, что мы потревожили мутновского гомула в его доме… И не тронул он нас чудом.
Таким был наш первый контакт с вулканами. Потом были обследования Авачинского и Корякского, Жупановского и Семячика, Кихпиныча, Кроноцкого и др. Мы многократно проваливались в извитые полости застывшей лавы и, казалось, безнадежно застревали во мраке ее пещерных лазов-шкуродеров, обследуя окрестности вулкана Толбачек. Срывались в многометровые корявые колодцы шлаков на Карымском и много раз встречались лицом к лицу с медведями. Попадали под залпы выбросов вулканических бомб и падения комьев еще мягкой расплавленной лавы при восхождении на вулканы Безымянный и Ключевской. В начале августа погиб чех Милослав Смиловски – на высоте 4500 м упавший сверху камень попал ему в голову…
В районе Толбачинского дола, где в ветхом сарайчике когда-то жили испытатели советского лунохода, я как-то раз отправился за водой.
Места эти не зря называют «ядерной зимой». Полтора года – с 1975-го по 1976-й – здесь продолжалось одно из мощнейших трещинных извержений на земле. Громадная территория превратилась тогда в выжженную черную пустыню. Исчезли леса, озера и реки, животные и птицы. Раскаленная лава залила более 35 кв. км, а пепел и шлаки засыпали многометровым слоем площадь еще в 5 раз большую!
Тридцать лет прошло с тех пор, но ничего тут не изменилось: куда ни посмотри – поля безжизненного черного шлака, покрытые почти непреодолимыми нагромождениями корявых аспидно-черных глыб…
Источник, где вода медленно накапливалась в шлаковой ямке, был не далее километра от базы, и я хорошо помнил направление к нему. Но на обратном пути внезапное облако тумана накрыло все вокруг, да так плотно, что я потерял ориентиры лагеря и заблудился.
Котелка воды хватило только на первые сутки скитаний в белой пелене. После нестерпимо холодной и сырой ночи уже не хотелось никуда идти. Я держал во рту влажный пепел и молился о своем спасении всем земным богам. А потом наступило отрешенное забытье, вне времени и пространства…
На самом краю отчаяния перед глазами вдруг медленно проявилась из тумана прозрачная колеблющаяся зеленая фигура с семью извивающимися змеями над головой… Она тихо поманила меня за собой… И я, отрешенный, пошел за ней следом…
И через два часа вышел к нашей базе.
Навеянные мысли
Восемь дней шли мы потом пешком по этой безжизненной, черной пустыне от родника до родника, пробиваясь к Ключевской группе вулканов. Продуктов и воды постоянно не хватало, и мы жевали пепел. Восемь дней – хороший срок, а вулканическая пустыня – подходящее место для того, чтобы попытаться разобраться с увиденным, своими мыслями и вопросами.