– Трудно ехать на чужой лошади, Джо Кроу! Кроу – на языке твоего народа это птица, «ворон». Ты ещё маленький и глупый ворон. Вставай, я не потащу тебя на своей спине. – Эскуро нарочито громко рассмеялся.

– Я иду. Здесь есть вода? У меня горло пересохло.

– Здесь есть вода. О, да, Маленький Ворон. Но её нужно забрать.

– Забрать? – прилагая нечеловеческие усилия, я поднялся и встал на дрожащих от напряжения ногах.

Ещё через минут десять мы снова шли по пустыне. Солнце раскалённым шаром зависло высоко в небе и беспощадно источало жар. Воздух плавился от жары и растекался струящимися потоками по равнине. Каждый вдох буквально обжигал лёгкие.

– Маленький Ворон. Чтобы оценить вкус воды, нужно испытать жажду. Ты действительно хочешь пить? – Эскуро остановился и посмотрел себе под ноги.

– Да.

– Тогда пей. Видишь эту ямку? – старик присел на корточки и указал пальцем на небольшую рытвину под камнем размером с кулак.

Я опустился на землю и аккуратно заглянул в ямку. К моему изумлению внутри сидела большая жаба.

– Доставай, старую ворчунью, пока она в хорошем настроении. Не мешкай, Маленький Ворон!

К моему удивлению жаба выползла из своей норы и без лишних раздумий пошла ко мне в руки. Я поднял это необычное существо с земли и поднёс к лицу.

– Что теперь?

– Надо её уговорить, чтобы она показала, где спрятана вода. Кто хочет пить, тот и уговаривает. Видишь на её спине бурое пятно? Его надо облизнуть.

– Это мерзко…

– Мерзко? То, что ты сделал с моим одеялом, было действительно мерзко. Если ты не хочешь пить, то мы пойдём обратно.

– Вы ведь не шутите так?

Эскуро пристально посмотрел мне в глаза и после минутной паузы снова рассмеялся своим безумным гортанным смехом.

– Нет, я не шучу.

Жаба раздулась, словно осознавала свою важность. Её тело липкое и тёплое на ощупь подрагивало, как свежий студень. В остальном она могла спорить с индейцем за право называться самым невозмутимым жителем пустыни.

– Ладно. Попробуем. Хуже не будет уже, – я присмотрелся к бугристой коже амфибии и увидел пятно.

Для действия потребовалось чуть больше времени. Скоро я смог собраться духом и распухшим от жажды языком коснулся жабы. В ответ послышалось утробное «ква». Я моргнул и ощутил непривычную лёгкость в голове.

– Иди на запад, за разбитой скалой ты найдёшь старый колодец. А теперь верни меня назад, – я бы мог поклясться, что чётко слышал каждое слово. И голос принадлежал сварливой старушке.

– Чего застыл? Ворчунья просит положить её обратно! – шаман рассерженно топнул ногой, а я, рассыпаясь в извинениях перед земноводным, поспешил положить жабу в её дневное укрытие.

– Она сказала, что нам нужно идти на запад…

– Я знаю, Джо. Я слышал.

– Но вы же не облизывали её спину?

– Это и не надо. Ты же это сделал и так. Ты её задобрил. А чтобы услышать жабу, нужны только уши. Идём.

Та часть меня, что по-прежнему цеплялась за логику, отказывалась воспринимать происходящее иначе, кроме как наркотический бред или транс. Я читал давно в одном из научных журналов, что некоторые виды лягушек выделяют фермент, который в больших концентрациях ядовит, но если дозу существенно убавить, то получится мощный анестетик с побочными психотропными свойствами. А может быть, старик загипнотизировал меня и решил от души посмеяться над доверчивым дурачком. Чтобы не случилось со мной, отступать уже было некуда.

Эскуро шёл рядом и в полголоса напевал слова своего языке. Ничего общего с пением это не имело и больше напоминало завывание старого пса. Изредка шаман останавливался и обращался ко мне.

– Ты их запомнишь. А потом поймёшь. Так это работает, Маленький Ворон.