В первый день обломался. Мощная, представительная тётенька у прилавка категорично буркнула, что чебуреки уже закончились.

Сделал выводы и на следующий день припёрся аж с утра пораньше. Заценив очередь, выстроившуюся возле чебуречной, подумал, что чебуреки, видать, какие-то неземные просто.

Честно отстоял порядочный конец, благо двигался народ быстро. Подхожу к прилавку и вижу, что чебуреков нет. Естественно, задаю вопрос:

– А чебуреки ещё остались?

Тут из изрыгающей пар и дым подсобки, где и происходит обращение теста с мясом в диво чебуречное, выскакивает бойкая вертлявая огненно-рыжая мамзель и сходу пронзительно верещит:

– Да. Есть чебуреки. Что за странные вопросы?

– Нормальные вопросы, – отвечаю я ей, несколько охреневший от неожиданности и напора. – Я же не в подсобке сижу вместе с вами, а тут их нет.

Рыжая упирает руки в боки и закатывает глаза:

– Скольки надо?

– Давайте два.

Девица-чебуречница фертом скакнула обратно в свою преисподнюю, а я присел на стульчик возле окна. Там столики стоят, чтобы можно было перекусить не отходя от кассы. После меня было всего двое в очереди. Они тоже делают свои заказы габаритной кассирше, которая стоит у прилавка и тут снова выскакивает рыжая дьяволица из подсобки с большим замасленным пакетом. И озвучивает в пространство:

– Сто пятьдесят!

Я сижу и смотрю на улицу за окном. Двое у прилавка тоже ни ухом, ни рылом. Рыжая нажимает, срываясь на фистулу:

– Сто пятьдесят!!!

Все растерянно переглядываются. Зависает пауза и я решаюсь задать вопрос:

– Вы это кому говорите?

– Вам! Разве не ясно?  – дребезжит рыжая бывшим контральто.

– Нет! – честно отвечаю я. – Тут еще два человека находятся.

– Сто пятьдесят! – контральто перерастает в ультразвук.

Я молча кладу деньги на прилавок. Не удержавшись, успокаиваю:

– Да вы не нервничайте.

– Я не нервничаю! – рявкает чебуречница так, что мы в три покупательских хари синхронно подпрыгиваем, а стекло витрины тревожно звякает.

Молча я ловлю злобно брошенные в меня чебуреки и на полусогнутых отступаю к дверям, ожидая контрольного в голову каким-нибудь половником. Бог миловал.

 А чебуреки были потрясающи! И абсолютно примирили меня с рыжей бестией. Не нам судить гениев. Оно того стоило.

Про дерево…

Пошёл я как-то раз между представлениями за фруктами. Продают их в палатке, которая расположена у торца большого жилого дома. Подхожу. Там небольшая очередь. Колоритный дядька-продавец типично "кавказской национальности", нахмурив сосредоточенно громадные черные брови, считает мелочь, которую в невероятном количестве ссыпала ему в клешнястую ладонь лихая пожилая тетка. Рядом с палаткой лежит на земле огроменное дерево. Вывернуто с корнем из земли. Народ смотрит товар, копается в картошке и огурцах с помидорами. Рутина. Как вдруг… К палатке бодрой кавалерийской рысью, с сумками наперевес подлетает юркая старушка, любопытная как стадо сурикатов. Сходу она начинает сыпать вопросами: "А это что? А это почем? А вкусно? А вы пробовали?" Продавец досадливо морщится и снова начинает пересчитывать мелочь. Тут бабуля увидела вывернутый ствол дерева и у нее аж дух захватило от открывшихся перспектив. Она восторженно замерла на секунду и на покупателей обрушилось словесное цунами: "Боже! Какое дерево! А вы не знаете, что случилось? А как так вышло? Оно же огромное! Ооо!!! " Бабуля опросила всех покупателей и меня в том числе. Мы вяло отмахивались и старушка хищно огляделась. Взгляд ее упал на сосредоточенную фигуру продавца, который, вытянув от умственного напряжения губы, снова считал железные деньги. Глаза бабули грозно блеснули отсветом бериевского пенсне: " Скажите, любезный, как повалило это дерево? Что случилось?"