Но каким образом составлялись эти разговорники?

Вряд ли можно утверждать, что Борд был выдающимся полиглотом и знал все или, по крайней мере, большинство языков упомянутых стран. Разумеется, обучаясь в континентальных университетах, он мог до некоторой степени освоить местные языки, что было вызвано необходимостью бытового общения с коллегами и жителями университетских городов (напомню, что в самих университетах обучение велось на латыни). Не вызывает также сомнения, что выполняя поручения Кромвеля, он добывал нужные сведения в беседах с жителями различных европейских стран. Но таких стран (и университетов) было не более пяти! Остается думать, что составление разговорников не обошлось без участия старых или вновь обретенных иноземных друзей общительного и приветливого англичанина.

И еще «лингвистический» вопрос: как объяснить пассаж Борда о классических языках?

Признавая их лексическое превосходство, он, тем не менее, подчеркивает, что оно не относиться к современному состоянию этих языков. Он отличает «истинный древнееврейский язык» от того, который «в настоящее время существует и на котором сейчас разговаривают»; пишет о различиях между «варварской» и «истинной» латынью, между «истинным греческим» и «тем, на котором они (то есть, греки. – Ю.П.) говорят сейчас».

Означает ли такое заявление, что его автор тонко разбирался в классических языках?

Ограничив число разговорников, Борд не оставил читателя беспомощным в terra ingognita (неизвестной стране). Он утверждает:

«Язык Равнинной Германии позволит путешественнику объясниться с жителями Фрисленда, Зеландии, Голландии, Гелдерланда, Клевеланда, Юлиха, Дании, Саксонии, Богемии; в Нормандии, Пикардии, Байонне, Гаскони и Бретани ту роль сыграет французский язык; на Сицилии, в Калабрии, Неаполе, Венеции, Генуе – итальянский язык; в Каталонии, Арагоне, Андалузии, Наварре, Севилье, Португалии – кастильский язык. Кроме того, путешественник должен помнить, что в Польше говорят на испорченном равнинном германском языке, венгерский язык представляет собой смесь испорченных итальянского, греческого и турецкого языков, а в Турции можно объясниться на греческом».

Лишь компатриоту, странствующему по трем странам (Шетландии, Норвегии и Исландии), Борд не может оказать лингвистическую помощь, признаваясь, в частности: «Я смог записать лишь несколько исландских слов».

Справедливости ради, упомяну книгу на английском языке, в которой также содержался разговорник (правда, «специализированный» и очень небольшой). Книга была издана (ок.1483) английским первопечатником Уильямом Кэкстоном (ок.1422–1491), называлась «Указания для путешественников» и «содержала фразы и диалоги, полезные для англичан, путешествующих по Франции».

И, наконец, последнее замечание: я счел возможным не утомлять читателя перечислением национальных валют и курсов их конвертаций.

Первую главу, посвященную Англии, предваряет изображение идущего по сельской местности полуобнаженного человека с невзрачной бороденкой, заметным женственным брюшком, подозрительно маленьким узлом на набедренной повязке и пером на шляпе. Через правую руку у него переброшен отрезок материала, во второй руке он держит ножницы, и вся фигура как бы вопрошает: «Что же мне новенького пошить из этого?» (рис. 17).