– А Зарница?

– Она ахалтекинка. У них этот цвет по породе идет. Они не чисто белые, а с этаким слабенько-нежным оттенком цвета топленого молока. Ничем обычно не болеют, выносливы хлеще гнедых, живут очень долго. Родятся только они очень редко. У нас, сколько уж времени ахалтекинцев держим, Зарница только третья. Если бы распространенная порода была, белые самые дорогие были бы.

И Буцефал у Александра Македонского тоже был белый, потому, наверное, и бешено дорог был… – думал я, засыпая.

Вчера кобылка пила настой крайне неохотно – часто фыркала, но пила. Зато сегодня вовсю демонстрировала триумф народной медицины в коневодстве – легко несла грузного всадника на себе.

Глава 2

Мы ехали не спеша, гонки не было. Я с Викинга решил часа два не слезать – отдохнуть нужно было после вредоносного змеиного воздействия на мой чуткий к такой гадости организм.

Только что пробежавшийся дядя Слава, как я иной раз называл боярина, который был на целый год меня старше – шутка ли, целых 58 лет, рассказывал о своей прежней службе у отца Мстислава, Владимира Мономаха.

– Ходили мы в позапрошлом году со Святополком, который только-только киевское княжение принял и с братом Владимира Ростиславом на половцев. Побили они нас страшно возле речушки Стугны.

Ничего, подумалось мне, пронизанному знаниями из Википедии, Мстислав через двадцать лет отомстит половцам за утонувшего в Стугне дядю, – вышибет это нахальное племя с Руси, оттеснит за Волгу и Дон. От них русским было больше убытка, чем от неразумных хазар и коварных печенегов. Именно они, через сто с лишним лет, втянут Русскую Землю в самую страшную войну – войну с монголами, закончившуюся татаро-монгольским игом, длившимся чуть не 250 лет. Такого на Руси никогда раньше не было и больше не будет.

Интереснейшая вещь – способности, дарованные Добрыней, спрятаны в какой-то дальний угол, а абсолютная и безотказная память в полной силе. Совершенно расслабившись, слушал и слушал…

– Гляжу – Ростислав в этой реке тонет, Владимир полез его спасать, и уже тоже тонет. Оба в кольчугах, тяжеленые, какие уж из них пловцы! А я от наседающих половцев отбиваюсь…

– Зашибу!

Из-за толстого дуба выскочил плечистый и высоченный парняга, замахнувшийся дубиной неимоверной величины. Прежде чем я пришел в себя от дремы на ходу, Богуслав ментальным ударом в грудь отбросил нападавшего назад. От неожиданности и силы удара, мордастый юноша шлепнулся на задницу и выпустил из рук свое оружие. Палица со стуком приласкала его по голове.

– Ой! Вы чего деретесь? – почесывая темечко спросил разбойник.

Матвей уже был рядом и прижимал обнаженную саблю к горлу врага. Чутко вслушиваясь в шумы леса, ушкуйник пролаял:

– Сколько? Вас?

– Какие вы злые…, – протянул молодец, – пойду я от вас…

Сзади предупреждающе грозно зарычала прошляпившая врага Марфа.

– И собака у вас какая здоровенная… Глядите, я ведь богатырь, на части порву, если бросится!

Матвей спрятал шашку в ножны. Доложил:

– Один, похоже, этот дурачок. Тихо в лесу. Сразу убьем, или разбираться будем?

– Разберемся, – кряхтел я, слезая с седла, – что это за напасть неожиданная на нас навалилась среди бела дня.

Наша ватага уже окружила место событий.

– Нахальный какой-то, – недоумевал Иван, – наглый. Одному, с какой-то деревяшкой, напасть на вооруженный отряд! Смерти что ли ищет?

– Уже почти нашел, – отозвался боярин, легко спрыгивая с коня, – сейчас расспросим и убьем.

– Можно я его голыми руками? – деловито спросил ушкуйник, профессиональный убийца в Древней Руси. – Не разминался давно, отвыкаю.

– Эй, вы чего? – забеспокоился румяный силач, видя, что дело заворачивается не на шутку, – я ж так, попугать только…