Там тоже русские женщины и терские казачки были в таких же пёстрых платьях из лёгкого ситца.

– Мальчик! Ты как сюда попал? – удивлённо, спросила женщина, на моём родном русском языке.

– Просто полез на Чёртову гору и оттуда свалился к вам, – ответил, под нос, не поднимая глаз.

– Где сейчас находится папа и мама? – продолжала допытываться от меня, любопытная женщина.

– Мама ушла к родственникам. Папа лежит дома пьяный с охотничьими собаками, – ответил сам.

– Понятно! Пойдём ко мне в дом, скоро здесь будет ночь. – сказала женщина, протягивая мне руку. – Поспишь у меня. Завтра мы найдём твоих родителей. Давай с тобой знакомиться. Меня зовут Елизавета Петровна, как дочь русского царя Петра-1. Знаешь, наверно? Как тебя зовут родители?

– Меня зовут Александр, – впервые по-взрослому назвал себя. – По отчеству Сергеевич, как звали великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина и как писатель Александр Грибоедов.

– Красивое имя и отчество, – улыбаясь, сказала Елизавета Петровна. – Может быть, тоже когда-то будешь поэтом? Вижу, что ты грамотный. Тебе известна история великих поэтов и писателей.

– Давно сочиняю свои рассказы, сказки и стихи, – совсем осмелев, сказал. – Скоро пойду учиться в среднюю школу в первый класс. Там стану записывать в тетрадь свои новые стихи…

– Прочитай хоть один, свой стих. – попросила Елизавета Петровна. – Хочу оценить твой талант.

– Читать пока не умею, – откровенно, ответил. – Зато знаю свои стихи наизусть. Могу рассказать.

– Рассказывай, любимый стих. – улыбаясь, сказала Елизавета Петровна. – Слушаю внимательно.

– Про жабу! – громко, сказал, становясь в позу поэта. – Только вы не пугайтесь моих стихов.

Солнце скрылось.

Нет жары.

Вышла жаба из норы.

Кожа пупурастая,

А глаза глазастые.

Жабе очень нужен,

Червячок на ужин.

– Стихотворение прекрасное! – одобрительно, сказала женщина. – Где-то слышала этот стих?

– Правильно! Вы могли стих раньше слышать, – подтвердил. – Мои стихи давно знает весь город. могу вам рассказать про домашний стих, который никто из посторонних не знает.

Сижу в сортире, как в тире.

От вони трупы по квартире.

Палит горшок как пистолет

И не кому пощады нет.

Елизавета Петровна ничего больше ни стала говорить. Ласково потрепала меня по белокурой шевелюре и повела к красивому двухэтажному, жилому дому. Мы поднялись на второй этаж и прямо с двери прошли на большую кухню. Такой красивой кухни никогда не видел.

Вся кухня украшена золотистым белым кафелем. Пол украшен голубой кафельной плиткой. На кухне много шкафов и разных белых ящиков с мигающими цифрами. Всюду вкусно пахнет молоком и мясом. Хозяйка квартиры открыла один большой шкаф, из которого повалил холодный воздух. Сразу догадался, что это холодильник.

У нас дома и у родственников не было холодильников. Но когда мы ездили в Грозный к бабушке Дусе, то видел холодильник в гастрономе в кондитерском отделе.

Мне продавец доставал из холодильника пломбир, такое мороженное со сливочным маслом и с печением по сторонам. Больше нигде ни в одном доме таких холодильников не видел.

– Мы с тобой сейчас хорошо покушаем и пойдём спать, – сказала женщина, приготавливая еду. – Скоро ночь. Детям надо спать, чтобы расти.

Продукты у Елизаветы Петровны тоже были какие-то необычные. Такие продукты даже в своих красивых книжках и в цветных снах ни разу не видел. Какое-то мясо похожее на наш окорок, который весит у наших родственников на чердаке. Окорок завернут в промасленную марлю.

Каждый раз, когда мы бываем в гостях у родственников, то мне всегда отрезают от этого окорока жирный кусок мяса, который вкусно пахнет мясом, чесноком и какой-то пахучей травой.