В коридоре оказалось на удивление немного народа. И у лифта стояли только двое.

– Валерка, привет! – улыбка вышла искренней, потому что именно этот Валера был коллегой Митрохиной. Как раз с ним и получилось бы до нужной студии добраться.

– Привет!

Приняв поцелуй в щеку, Агата обернулась и взглянула на стоявшего в шаге от неё второго мужчину. И тут же почувствовала, как начала медленно отвисать челюсть.

Ах, как некрасиво!

– Вот, кстати, познакомься: Сашка Рощин. Впрочем, не думаю, что ты его не знаешь.

– Дурачок, – беззлобно хмыкнул молодой человек и протянул ладонь для рукопожатия. – Здравствуйте.

Конец восьмидесятых и начало девяностых годов ознаменовались стремительным развитием поп-индустрии. Сладкие длинноволосые мальчики с песнями разной степени незамысловатости пользовались невообразимым успехом у самых обширных аудиторий и деньги зарабатывали поистине огромные. Их было не так много, потому как направление только развивалось, постепенно вытесняя собой привычных уже представителей советской эстрады. Простой народ жаждал перемен, причём во всем – в жизни, в работе и в увлечениях. Музыка, конечно, тоже входила в этот список, и молодые поп-певцы со своими ролями справлялись. Прыгая в расшитых стеклом и мишурой пиджаках под фонограмму, они вызывали литры слёз у молоденьких поклонниц, зарабатывая на их влюбчивости и вполне удачном имидже.

Один из таких певцов и стоял сейчас перед Агатой.

Саша Рощин оказался одним из первых. Он начинал ещё в Советском Союзе, и с годами популярность его лишь росла, хотя стоило отметить, что репертуар не отличался разнообразием ни смысловым, ни количественным: песен за все годы не набралось, верно, и с десяток, а содержание их оказывалось весьма однотипным. Свою работу делала госпожа Удача – очень вовремя Рощин явил себя публике, и продюсер ему достался явно грамотный. И сейчас, в период, когда разного рода развлекательные передачи заполняли телевидение, а в лексикон постепенно входило слово «пиар», каждый мало-мальски известный исполнитель нуждался в поддержании собственного имени на плаву. Конкуренция росла с каждым годом, потому несложно представить повальную заинтересованность продюсеров в продвижении своих подопечных самыми разными способами. А разные передачи развлекательные очень тому способствовали.

– Здра… а… здрасьте, – всё, что получилось в ответ пролепетать. Агата, верно, совсем глупо выглядела, когда кое-как пожимала протянутую ладонь, во все глаза глядя на певца.

Лифт с грохотом распахнул двери, и все трое зашли в побитую временем и многочисленными сотрудниками кабину. Словно машинально Агата шагнула в угол. У неё не имелось особенных кумиров, но волнение, тем не менее, всё равно парализовало горло. И поразительным казалось совершенное спокойствие и самого Рощина, и Валерки. Ткнув в кнопку, последний повернулся, спросил участливо:

– Ты к себе?

– А?.. А, да. Вообще, кассеты надо закинуть. Потом… к вам собиралась.

Всё это время Саша наблюдал безмолвно, заведя руки за спину и чуть склонив набок голову. Его взгляд легко чувствовался и добавлял в и без того напряженное состояние нотки паники. Попытки осознать, что именно не так, и чем столь внимание пристальное вызывалось, сыпались крахом. В итоге внутренний голос подкинул мысль о том, что причина в платье измявшемся крылась наверняка. Легче от того, впрочем, не стало.

– А идёмте с нами сразу, – Рощин чуть изогнул бровь и хмыкнул. – Как будто эта лабуда не подождет.

Володя, конечно, не обиделся бы – кассеты всё равно были пустыми, отобранными у кого-то в качестве компенсации за просроченный денежный долг. Однако находился человек в её окружении, который никак не преминул бы лишний раз прокомментировать «необязательность».