– Это надо делать быстрее, – вот и вся похвала от Кравцова, коей он соизволил наградить её, подлетевшую к нему и жестом указавшую на найденных людей. Но ни на что иное, впрочем, особенно и не рассчитывалось.

Мимо прошагал Володя, поднятый вверх большой палец показав. Впрочем, не особенно то помогло – радость от выполненного поручения испарилась за какую-то жалкую минуту, и как можно незаметнее Агата отошла подальше, в тень. Сорвав ромашку, опустилась на траву и покрутила меж пальцев тонкий стебелёк. В душе боролись два чувства – с одной стороны, хотелось подойти и посмотреть на процесс работы; с другой, более логичным казалось тихонечко в сторонке пересидеть и не отсвечивать.

Чтобы не провоцировать.

Сорок два тонких лепестка. Значит, не любит. И гадать не надо, посчитать достаточно. Вздохнув, Агата осторожно отделила три прядки волос и, прибавив к одной тонкий стебель, наспех заплела косичку.

А гадать ей всё равно не на кого.

Подумать только, ещё утром Агата буквально летать готова была от томления и предвкушения первого выездного репортажа. А теперь что? Сидела на траве в сторонке, перебирала подол юбки длинной и лишь иногда бросала косые взгляды в сторону коллег. Куда подевалась радость?

Уж не начало ли у Кравцова получаться её победить?

– Агата!

Мысль, которая уже была готова к смакованию, отошла на задний план, и пришлось прекратить настойчиво сминать кобальтовую ткань платья. Это Володя звал её, должно быть, уже не в первый раз, и рукой махал, настойчиво к себе зовя. Однако что-то внутри назойливо тянуло вниз, словно уговаривая остаться в прежней позе. Что это могло быть? Меланхолия? Первый шаг на пути к потере страсти. А как работать без неё?

Быстро ты, Волкова, сдуваться начала. Никак кишка тонка оказалась.

То-то обрадуется кто-то.

Тело само приняло вертикальное положение – Агата и додумать ничего не успела, и к Володе подошла, словно робот.

– Ты чего?

– Нет, нормально.

Пристальный взгляд – такой непохожий, такой другой, внимательный и тёплый. От такого не появлялись мурашки, не хотелось отворачиваться и обхватывать себя руками; такой проникал под кожу, согревал все внутренности и растекался дымкой нежности.

Это напоминало контрастный душ.

И этот взгляд было намного проще вынести, не теряя лица.

– Наша сказка хороша – начинай сначала, – Владимир вздохнул и поскрёб затылок. Голос его обратился в шёпот. – Хочешь, поговорю?

Агата метнула быстрый взгляд чуть вправо – Кравцов стоял метрах в двадцати от роптавшей толпы и быстро докуривал, держа микрофон за длинный чёрный шнур.

– Не стоит.

В самом деле – Володя не должен тратить время своё на бессмысленные увещевания. Она уже взрослая девочка, пора учиться уживаться с людьми. В этом странность виделась, но, как только от Ситникова поступали предложения помощи, у Агаты словно из ниоткуда появлялись более привычные ей упрямство и силы. Уже за одно только это его стоило благодарить.

– Тогда становись рядом и смотри за работой профессионалов, – Владимир подмигнул, дождавшись улыбки в ответ, навёл камеру на очередь и обернулся. – Денис!

Повторять дважды не пришлось – Кравцов отшвырнул окурок, перехватил микрофон и в несколько шагов сократил расстояние между собой и намеченной заранее на асфальте обрывком бумажки точкой. Володя склонился над камерой. Загорелся индикатор.

– Угу.

И Агата обратилась в слух. Позже, когда всё закончилось, ей показалось даже, что она не дышала толком, ловя каждый жест, каждый взгляд и каждое слово. Во всем происходившем огромная странность крылась, и далеко не сразу до Агаты дошло, что именно смутило её, едва Денис Кравцов шагнул к первому из трёх отобранных человек. А, когда дошло, она даже не поверила самой себе.