Убиение оленя или лося сопровождалось священными плясками и обрядами. Еще в конце ХVIII столетия сержант Оленекской городовой команды Степан Попов, посланный с научно-исследовательскими целями на Вилюй, зарегистрировал поразивший его случай из быта кюндягирских тунгусов, которые, «упромыслив двух оленей, сутки целые торжествовали и производили свою пляску». Так же поступали кюндягирские тунгусы, должно быть, и после добычи лося. Убив оленя или лося, охотник должен был соблюдать различные запреты. Но за этим индивидуальным, так сказать, культом, сопровождавшим убиение каждого конкретного лося или оленя, стояли несравненно более богатая деталями обрядность и очень сложный цикл идей, относившихся не к отдельному зверю, а ко всему вообще лосиному роду.

В этом цикле господствующая роль принадлежит двум стержневым темам. Первая тема – космическая, вторая охватывает все, что имеет непосредственное отношение к существованию данного рода-племени и к благоденствию всех его членов.

Изучение языка нанайцев показало, что термины «лось» и «Вселенная» звучат у них одинаково и взаимно покрывают друг друга. Подобное совпадение не случайно, ибо у других народов может быть прослежено отождествление Вселенной, космоса с образом лося. У некоторых индейских племен Северной Америки существуют предания, рассказывающие, как мифический герой проникает в чрево гигантского лося и затем снова выходит обратно. Нет никакого сомнения в том, что герой этот – солнце, чудовищный лось – Вселенная, а его чрево – сама преисподняя.

У остяков-самоедов существует широко распространенное представление о мамонте как о подземном чудовище. В их рассказах о мамонте имеется любопытная подробность: «По мнению остяков-самоедов, мамонт делается из лося, прожившего свой, положенный ему век».

И здесь, следовательно, лось, ставший подземным чудовищем, отождествляется со Вселенной, с преисподней, является ее конкретным, персонифицированным образом.

В других случаях, соответственно закону антитезы, лось (или олень) отождествляется с солнцем. Такой космический лось-солнце изображен с полной наглядностью на одной из ленских скал вблизи д. Крестях, в местности Бадараннах: между рогами его помещается символический знак сверхъестественной сущности – большое круглое пятно, изображающее солнечный диск.

Космический олень (или лось, что одно и то же), как живое зооморфное божество – солнце, разумеется, должно испытывать такую же судьбу, как это небесное светило, обреченное совершать определенный цикл передвижения по сферам Вселенной, «рождаясь», подниматься по небесному своду, а затем склоняться к закату и, «умирая», исчезать в темной глубине преисподней. Вполне естественно, что в мифологии первобытных охотников задолго до возникновения различных культов страдающих солнечных богов растительного характера, вроде Озириса или Адониса, участь космического солнечного божества нашла конкретное олицетворение в образе лося, преследуемого охотником, иногда в сопровождении помощников последнего – собак.

На одном из рисунков в Воробьево видно антропоморфное существо, вооруженное луком и стреляющее в лося. Аналогичные по стилю, содержанию и технике рисунки встречаются также в иных местах. Наиболее близок к воробьевскому рисунку один рисунок на каменных островах по Ангаре у деревни Егоровой. На нем изображен такой же лось, в которого направил свою стрелу охотник. Здесь, конечно, не следует видеть обыкновенную реалистически трактованную сцену настоящей охоты. И до сих пор у тех же эвенков, по данным, собранным Г.М. Василевич, сохранился обычай во время весеннего празднества изображать в лицах космическую охоту. Они священнодействуют коллективно и в течение восьми суток гонят воображаемого зверя. Подобно тому, как шаман в своих камланиях посещает другие миры Вселенной, охотники, преследующие космического зверя – лося, бегут по Среднему миру, спускаются в Нижний мир и поднимаются вслед за своей добычей в Верхний мир. Их воображаемая добыча, конечно, не просто реальный лось, а само зооморфное солнце, умирающее и воскрешающееся чудовище, живой зооморфный центр Вселенной.