На полпути из бани к дому (а день был субботний) меня остановила женщина и попросила обратить внимание на человека, лежащего на ближайшем перекрёстке.

– То ли пьян, а, может, с сердцем что-то, – добавила она.

Человек лежал на снегу под деревом рядом с ледяной пешеходной дорожкой. Лежал спокойно, как будто спал. Я потормошил его за плечо, и он открыл глаза.

– Вы что здесь собираетесь спать? Вставайте.

Очнувшийся не стал протестовать и помог мне поставить себя на ноги. Он твёрдо мог стоять на ногах, то есть ноги у него не подкашивались, но у него напрочь был отключён орган чувств, воспринимающий изменение положения тела в пространстве и обеспечивающий сохранение равновесия. Я принялся тут же внимательно следить за его вертикальностью и вовремя подправлять её. Это было тем более важно, что мужчина оказался почти на голову выше меня и, наверное, в полутора тяжелее, и мне было бы трудно привести его к вертикали, отклонись он от неё значительно. Он не был грузным, он был, как говорят, крепко сшит: его спортивная фигура, казалось, была налита мышцами, как у спецназовца. Кроме этого меня поразила его одежда – вся с иголочки: интересно сшитые тёплая куртка и кожаная тёплая шапка с козырьком. Ботинки тоже были не простые, как и ручная сумочка.

– Тебе нужно идти домой. Где ты живёшь?

Я стал говорить ему «ты», пьяные это воспринимают как дружеское обращение.

– Здесь, недалеко.

– Пошли, я провожу. Почему ты свалился?

– Был у друга. Мой друг афганец. Вертолётчик. Как и я. Но я не был в Афганистане. Отмечали… защитника отечества.

Он говорил очень невнятно.

Мы двигались минут пять, когда он остановился.

– Нет сил. Нужно отдохнуть.

Мы немного постояли и снова пошли.

Ему часто нужно было отдыхать. В очередной раз он присел на низкое каменное ограждение палисадника и уже не хотел или не мог встать.

Я повторил вопрос о месте его жительства. Он опять ответил «Здесь, недалеко», но после моих настойчивых вопросов назвал адрес. Ходу было ещё минут на двадцать.

– У тебя, наверное, есть мобильник, – сказал я.

Так и оказалось.

– Позвони домой, пусть за тобой придут.

У вертолётчика была крупная ладонь с мощными длинными пальцами. Такая же, как у моего отца, подумал я. Вспомнив отца, я отметил, что мой спутник сильно напоминал его также статной фигурой и мужественным лицом. Между тем мужчина пальцем на всю ширину телефона неловко тыкал по панельки. Видя, что с набором номера у моего подопечного ничего не выходит, я попросил его предоставить такую возможность мне. Но он твёрдо, как мог, ответил «Нет», очевидно, не доверяя незнакомцу.

– Тогда я вынужден оставить тебя, – пригрозил я.

– Да, оставь. Спасибо. Здесь уже недалеко, – обезоружил он меня.

– Но ты же не дойдёшь один!

– Отдохну немного и пойду.

Я решил чашу сочувствия допить до дна. Мы медленно заковыляли дальше.

– А ты надёжный… ты благородный! – произносил мужчина несколько раз в дальнейшем пути.

Несмотря на сильное опьянение, мой вертолётчик очень хорошо ориентировался в пространстве улиц, переулков и дворов, прокладывая путь к своему дому по кратчайшему пути (при этой мысли я опять вспомнил своего отца).

Наконец мы подошли к его подъезду.

Входная металлическая дверь была заперта. Она открывалась ключом, которого у нас не было. Попытки позвонить по мобильному телефону опять закончились неудачей, пройдя по всему прежнему сценарию. Нам оставалось ждать, когда кто-нибудь из жильцов откроет дверь. Мужчина пристроил себя на заборчике из железных труб и, с трудом удерживая сидячее равновесие, поглядывал на окна своей квартиры, которые светились, кажется, на четвёртом этаже.