– У нас тоже две «Сайги» есть, – сказал Ильяс, – незарегистрированные только.

Равиль кинул на брата быстрый недовольный взгляд. Злой взгляд.

Никто его не заметил, и я бы не заметил, если бы не косился в ту сторону, на Ксению.

– Кто бы сомневался, – пробурчал Сергей. – Тогда Ильяс с…

– Я стрелять ни в кого не буду и в своём доме этой скверны никому не позволю, – сказал Николаич. – Не позволю.

«Скверны». Долбануться можно от этих богомольцев.

«Скверны». Ну надо же.

Я вдруг понял, почему вчера меня так порадовала и обнадёжила улыбка Ксении. Конечно, мы всегда выделяем женщину, которая смеётся нашим шуткам, но здесь не то, не то. Я возликовал, что нет в Ксении этой тоскливой пресной богомольности. Набожность и поднятые вверх постные глаза всегда казались мне уродством худшим, чем родимое пятно или заячья губа. Худшим, чем остывшая мёртвая грудь и гипсовые руки.

А значит – всё возможно.

Она живая. Она – живая!

Сергей легко согласился с Богомоловым, отправил Закирзяновых с Арменом и Борисом в охранение.

– Мы вместе пойдём, – сказали одновременно Закирзяновы.

– Ильяс, вы вместе троих стоите, а каждый по отдельности – двоих. Вот и посчитайте. Давайте, как я сказал.

Эта противоречивая математическая конструкция произвела на братьев неожиданно сильное впечатление – Ильяс с Равилем подобрались, переглянулись и кивнули.

– Одна пара идёт по главной дороге, другая – по просеке. Идите сбоку, между деревьями, чтобы вас видно не было. В Напутново не входите, до конца леса дойдёте, там скрытно наблюдайте. Действуйте по ситуации. Если услышите выстрел второй пары – идите к ней на помощь, но тоже скрытно, не ломитесь как лоси. На выстрел отсюда – возвращайтесь. Борис, если Равиля на подвиги потянет, сдерживай его. Карабин узлом завяжешь, если что. Договорились?

Равиль дёрнул ноздрями, а Борис широко улыбнулся.

– Нельзя завязывать, потом регистрировать не смогут.

– О, Борис пошутил!

– Сергей, а что может быть? – спросил Ильяс. – Что значит – «по ситуации»? Ты думаешь – война? Теракт?

– Не знаю. Разберёмся. «По ситуации»: если увидите троих-четверых с оружием – стреляйте из засады, сначала в воздух, потом по ногам. С толпой не связывайтесь, машины к нам не пропускайте. Да, вот что. Пилы возьмите с собой, дорогу завалите парой деревьев. В одной паре старший – Ильяс, в другой – Равиль. Давайте, время дорого.

– Сергей, что ты панику поднимаешь? Что ты – на войну собрался?! – крикнул Армен. – Сейчас спасатели приедут, полиция, «Скорая», а мы здесь в партизанский отряд будем играть! Я не боюсь, я стрелять умею получше некоторых, но ты чепуху городишь! То есть именно ерунду!

– «Спасатели»… Всё это часов шесть назад случилось.

– Почему шесть? – наседал Армен. – Откуда ты можешь знать, а? Если знаешь, так скажи, зачем туман напускаешь, а?! По принципу «кто владеет информацией – владеет ситуацией»?!

– Хорош, Армен, хватит базарить, – дёрнул его за руку Равиль. – Надоели прогоны твои.

– Шесть часов, – продолжал Сергей, – потому что на ладонях, – он махнул рукой в сторону запруды, – уже началась мацерация кожи. Расслоение. «Руки прачки» называется. Ну и пятна Лярше. Света нет, мобильного сигнала нет. У кого телефон работает?

Все опять схватились за телефоны, хотя тыкали уже в них десяток раз.

– За шесть часов уже бы вся округа разрывалась. Где машины, где вертолёты?

– Так что же это, Сергей?

– Ничего хорошего. Давайте по командам. Аркадий, Алик, Николаич – встали, пошли. Перчатки по две пары возьмите с собой. Трупный яд, конечно, ещё не образовался, но бережёного бог бережёт – правда, Николаич?.. а стережёного конвой стережёт. Лариса, с девочками общий обед сообразите где-то к двум и дозорным что-нибудь соберите. Война войной, а обед по расписанию. Погнали.