Семен посмотрел прямо в глаза беременной женщины и повторил:

– И произойдет это через три дня, в ночь на среду.

– Как через три дня? – ошарашено переспросила Окунева.

– Кстати, вы ведь почувствовали, что ребенок в последние дни стал меньше шевелиться? Редко побултыхается, и потом долго тишина?– спросил Семен, не обратив внимания на вопрос пациентки.

Окунева похлопала глазами и кивнула, сказав неуверенно:

– Ну, вообще-то, да. Иногда днем я его не чувствую совсем.

– Вот, и я об этом. Еще пару дней иногда пошевелиться, а на третий – помрет. Сегодня у нас двадцать восьмое, – Семен глянул на календарь, – значит, первого мая ваш ребенок перестанет шевелиться и умрет.

Окунева побледнела, сглотнула слюну во внезапно пересохшем рту, и хрипловато сказала:

– Доктор, давайте направление. Я прямо сейчас поеду, меня муж в машине ждет, он и довезет.

Семен заполнил бланк, поставил подпись и личную печать. Проводил взглядом женщину, которая стремительно переместила своё большое тело к выходу из кабинета. Только после этого повернулся к удивленному лицу акушерки.

– Семен Михайлович, откуда вы знаете, что ребенок умрет через три дня?

– Да не знаю я этого, – усмехнулся Семен, – просто, если б я стал рассказывать ей о том, что такое гестоз, преэклампсия и эклампсия^>4, то она бы все равно ничего не поняла. И решила, что она права, а врач придирается. И даже если бы я сказал, что в результате этих состояний ребенок может умереть, то она бы отмахнулась от этой гипотетической ситуации. А вот четкое временное ограничение – три дня и кирдык – действует, как холодный душ в жаркую погоду. Моментально прочищает мозги. Впрочем, у неё они тоже отекшие, поэтому, прочищать там нечего. Думаю, она просто испугалась.

– Но в перинатальном центре ей могут объяснить, что вы её обманули?

Семен пожал плечами и ответил:

– Нет, это вряд ли. Хотя, даже если и скажут что-то, то это уже не будет иметь никакого значения. Главное, чтобы вовремя родоразрешили, а всё остальное – несущественно.

Дверь в кабинет приоткрылась.

– Можно?

– Да, заходите.

Семен посмотрел на девушку, робко вошедшую в кабинет.

– Медосмотр? Детский сад? – уточнила Людмила Андреевна.

– Да.

– За ширмой раздевайтесь и ложитесь в кресло, – показала рукой направление акушерка. Девушка сделала несколько шагов в указанном направлении, округлившимися глазами глядя на тот предмет, куда она должна лечь.

– Лет вам сколько? – спросил Семен.

– Девятнадцать.

– Первый раз на приеме у гинеколога?

– Да.

Семен задал вопросы о половой жизни и, получив положительный ответ, уточнил первый день последних месячных, и после этого, философски глядя в пространство, медленно сказал:

– Всё однажды в жизни случается в первый раз. У кого-то это случается в детстве, а у кого-то это происходит только в определенном возрасте. Я вот тоже задумал сделать то, что никогда не делал. Да, страшновато начинать, вдруг не получится. Однако говорю себе – не Боги горшки обжигают. Трудно будет, тяжело, но, если всё получится, то я же себя до конца жизни уважать буду. То есть, я много могу, если захочу. Горы способен свернуть.

– Доктор, – прервала размышления доктора акушерка, – пациентка уже лежит в кресле.

В конце рабочего дня в кабинет заглянула секретарь главного врача и сказала, что Семена Михайловича Угарина хочет видеть Юлиана Борисовна.

– Зачем? – спросил Семен, но не успел – секретарь уже закрыла дверь с той стороны.

– Ну, и зачем я этой кукле понадобился? – вздохнул Семен. – Думал, что спокойно домой поеду, а вот чувствую, что она мне мозг сорвет.

– А, может, что-нибудь интересное предложит? – сказала Людмила Андреевна.