3 класс, школа №117, 1951—1952 годы. В центре моя первая учительница Галина Дмитриевна. Я на скамейке в первом ряду, второй слева. Фото из семейного архива

В школе не существовало никакого спортивного инвентаря. Как-то отец на деньги от выигрыша по облигации госзайма купил мне в подарок футбольный мяч. Это был царский подарок. Ведь футбол был нашей любимой игрой: играли командами – улица на улицу, но тряпичными мячами. Набивали тряпками чулок, туго связывали и играли. Свой настоящий футбольный мяч я стал приносить в школу на уроки физкультуры. Мы выходили на улицу у школы, отмечали камнями импровизированные футбольные «ворота» и весь урок с упоением играли в футбол настоящим мячом!

Запомнился день смерти Сталина – 5 марта 1953 года, я тогда учился в четвёртом классе. В школе общее собрание. Все классы выстроились вдоль коридора. У строя каждого класса стоит учительница. Директор школы со слезами зачитывает сообщение о смерти Иосифа Виссарионовича Сталина. Пауза. Тяжёлая, напряжённая тишина. И вдруг, как подкошенная, падает в обморок одна из учительниц.

Смерть Сталина не была совсем неожиданной – во время резкого ухудшения его здоровья, за несколько дней до смерти, по радио регулярно передавали информационные сообщения о состоянии здоровья вождя.

В один из таких дней меня послали в магазин за хлебом. Стою в очереди. Очередь небольшая, но движется медленно – хлеб был весовой, каждую буханку продавец взвешивала, оценивала. В очереди, как обычно, галдёж, обмен новостями. Вдруг из репродуктора на столбе раздалось: «Передаём информационное сообщение о состоянии здоровья Иосифа Виссарионовича Сталина…». Люди в очереди мгновенно смолкли и замерли в напряжённом ожидании вестей. Мне врезались в память лица людей, на которых были тревога и страх, – если Сталин умрёт, как будем без него, что с нами будет?

После смерти Сталина у людей моего окружения, у всех без исключения, чувствовалась неподдельная горечь утраты. Мой сосед, мальчишка 14 лет, сбежал из дома и поехал в Москву на похороны Сталина, но его сняли с поезда и вернули домой.

9 марта в день похорон Сталина занятия в школе отменили. Был солнечный весенний день, бежали ручьи. Я на улице катался на коньках по льду, покрытому талой водой. В полдень в минуту прощания со Сталиным завыли гудки – гудели все шахты и паровозы. Такой тревожный вой я слышал первый и, надеюсь, последний раз в жизни. Гудки смолкли, и я снова стал кататься на коньках – жизнь продолжалась.

В 1953 году я перешёл в пятый класс. Нас снова перевели в школу №102. Появились новые предметы и учителя. Наряду с русским, начали изучать украинский язык. Учиться стало интересней.

Классным руководителем у нас была преподаватель ботаники Варвара Емельяновна. За глаза её звали «Почочка» – на уроке ботаники она так ласково называла почку растения. Кстати, клички были и у других учителей. Например, завуча из-за высокого, под два метра, роста называли «Пик Сталина». И ученики без кличек не оставались. Так, учитель немецкого языка (его кличка «Дойч») одну из девочек звал «Коровой» (это была грузная девочка-переросток, ростом в полтора раза выше всех в классе; дети ее звали «Мама»), а другую – «der Frosch» (жаба, лягушка). У Дойча был вид солдафона – в галифе, хромовых сапогах. Он вдалбливал нерадивым ученикам немецкий язык, толстым трёхцветным карандашом стуча по голове. Был груб, порою жесток, однако, надо отдать ему должное, немецкий язык в объеме средней школы мы освоили неплохо.

Совсем другая манера обучения была у учительницы арифметики Татьяны Зиновьевны.