– Хватит тут сидеть, слабо в снежки сразиться? – прокричал мальчишка на ухо Якову и выхватил у него фломастер.

– Отдай! Сейчас же отдай! – бросился за ним Яков, но Максим вдруг схватил листок.

– Сейчас я нарисую рисуночек, рисуночек, – кривляясь, ёрничал мальчик. Он наклонился над листом. – Вот это да, здорово! Круто! Видали такого? – с победным видом обратился он ко всем, показывая своё произведение искусства.

Вера фыркнула, а Яков подошёл ближе. С рисунка смотрело на мальчика холодным звериным взглядом оскаленное чудовище. Рогатый шлем скрывал горящие зловещим красным блеском глаза. Мохнатые руки и ноги со звериными когтями были огромны и играли накачанной мускулатурой. Немыслимое оружие держало это исчадие в лапах.

– Круто! – повторил Макс и, сунув рисунок в карман, выбежал в дверь. Белый фломастер, без колпачка, покатился по полу.

Близился Праздник. Это было видно по всему. На площади стояла огромная ёлка, блистающая по вечерам разноцветными гирляндами, с золотой звездой на макушке. Вокруг неё в кибитках, запряжённых уставшими лошадками, возили туда-сюда малышей. В школах наступили каникулы. А папа однажды пришёл домой с таинственной коробкой, в которой оказались новые ёлочные игрушки: чудесные круглые шары и стеклянные домики, переложенные мягкой бумагой. Даже самый воздух пах Праздником. Это было трудно объяснить, но когда Яков выходил на улицу, с первым же вдохом он чувствовал – Праздник. А когда возвращался с улицы домой и окунался в уют мебели и вещей, всё улыбалось и говорило ему: скоро Праздник!

Наконец поставили ёлку. Это было целое событие, которому посвятили почти целый день. Дети ссорились из-за права помогать маме развешивать игрушки, а потом из-за того, кто какие будет вешать. Мама сердилась. Младшая сестрёнка плакала, что ей ничего не дают. Но зато в конце вечера, когда папа пришёл домой, его встретили сияющие лица детей. А комната стала больше похожа на волшебную табакерку, в которую детям, сильно уменьшившись, удалось пролезть. Ёлка… Что может быть прекрасней!

Как-то вечером, накануне праздника, Яков с Верой встретились на круглом дворе под жёлтым светом фонаря.

– А какой подарок ты загадал себе в эту ночь? – спросила Вера, усевшись в сугроб и взбивая варежкой снег.

– Волшебную палочку, конечно, – тут же ответил Яков.

– Волшебную палочку? – Вера помолчала, старательно слепила снежок и запустила им в темноту. – И ты думаешь, тебе подарят. это?

– Ну конечно! Я же очень-очень попросил! – уверенно сказал мальчик.

– Кого?

– Того, кто всегда дарит подарки на Рождество.

Близилось. Праздник приближался, подошёл вплотную, и дети чувствовали его неповторимый аромат, в котором смешивался запах хвои, ёлочных игрушек, жара свечей, тающего на ботинках снега и темноты надвигающейся ночи.

– Хм… а может, и правда… – посмотрела на него девочка. Глаза её заблестели при свете фонарей. – Кажется, ты говорил, что волшебный фломастер тебе приснился?

– Ну да.

– А потом он оказался на самом деле?

– Да.

– У меня тоже иногда так бывает, а мама говорит, что я всё придумываю.

– Да, бывает, – согласился Яков.

– Послушай! – нетерпеливо перебила его Вера. – Так, может, чтобы у тебя появилась волшебная палочка, нужно, чтобы она тебе приснилась? – Вера посмотрела на Якова весёлыми зелёными глазами. Снежинки дрожали на её ресницах.

– Приснилась?

– Да! – И девочка, вся в снегу, даже заскакала вокруг сугроба на одной ноге – от радости, что она так здорово придумала. – Когда будешь ложиться спать, думай о волшебной палочке и о том, как ты сильно её хочешь, – и она тебе приснится! – наконец серьёзно проговорила Вера, стряхивая с себя снег.