Он закрыл кабинет и уныло поплелся по коридору. Передавая ключ дежурившей медсестре, спросил:

– Алина, ты ненароком сотовый в коричневом футляре нигде не видела?

Медсестра прыснула:

– Неужели опять? Виталий Денисович, вы бы его цепью, что ли, к поясу пристегивали.

– Обязательно. Если найду. – Чворов ухмыльнулся: – Интересно, почему, когда у человека неприятности, вокруг начинается оживляж, плавно перетекающий во всеобщее ликование? – и направился к лестнице.

– Виталий, погоди, – из лаборатории вышел терапевт Ланской. Исподлобья хмуро взглянул на коллегу.

– Ну что еще, Кирилл Евгеньевич? Бабуля не понравилась? Нотации приготовился читать? – хирург забрал молча протянутое Ланским заключение о состоянии пациента. – У, какой сахарок высокий!

– Не ерничай. Можно подумать, она тебе об этом не говорила. Ты лучше флюорографию посмотри. Я, конечно, могу допуск к операции подмахнуть, но анестезиолог вряд ли станет рисковать.

– Ой, а куда он денется? Муратова прикажет, и не пикнет, заткнется в тряпочку. Впрочем, он даже бровью не поведет. Ты вот у нас недавно, и еще не сориентировался, какие отважные люди здесь вкалывают. Дина Самойловна спокойно онкологию берет, не то что диабет. Своими золотыми рученьками нескольким женщинам после мастоэктомии9 восстановила молочные железы. Они до сих пор ее подарками заваливают. Богиня. Короче, не парься. Муратова единолично решает, кого брать, кому отказывать. И уж, поверь мне, подстраховаться не забудет: и побеседует, и о возможных негативных последствиях предупредит, и расписочку с каждого возьмет. Причем по всей юридической форме. Ты, Кирилл, по-моему, чего-то недопонимаешь. Тут не районная поликлиника: дышите – не дышите. И не твои мурманские корабли, где ты ничего сложнее, кроме микстур от кашля, матросикам не прописывал. У нас серьезное заведение. Тебе просто подфартило с вакансией: не успел приехать в город – и, пожалте, на блюдечке недурно оплачиваемая работенка. Лично я, чтобы сюда устроиться, в конкурсе участвовал, резюме неделю сочинял. – Чворов свернул трубочкой диагностический лист престарелой дамы и приставил к глазу: – По моим наблюдениям, Кирилл Евгеньевич, ты, несмотря на романтическое морское прошлое, очень скучный человек. Неужели до сих пор не заметил, что наша кормилица к тебе неравнодушна? Тогда мотай на ус: поджарые блондины – патологическая слабость Муратовой. Диночка от них млеет до изнеможения и слюнки пускает. Так что не зевай, викинг. Мне, чернявому, в этом смысле ужасно не повезло.

– Шутишь? Она ведь замужем.

– Понарошку. Не боись, у нее муженек, вроде бы, есть и, вроде бы, нет. Живут по разным хатам, встречаются по праздникам, притворяются, будто у них идиллия. Чтобы ребятенка малолетнего не травмировать, – Виталий Денисович вернул документ терапевту: – Представляешь, я опять мобилу посеял. Или украли.

Дойти до «Галатеи», где пластический хирург Чворов, подвязавшись массажистом, выкладывал свою, невостребованную Муратовой в полную мощь, энергию, дело пустяковое. Через дорогу, потом вдоль парка и, свернув после него вправо, напрямик к современному белокаменному зданию с колоннами.

Показав пропуск охраннику и попеняв вскользь, что для некоторых, мотающихся сюда регулярно, можно было бы и послабление сделать – избавить от дурацких проверок, Виталий Денисович поднялся к Поляковой.