Медсестричка Мария, что сидела в уголке бледная, совсем не притронувшаяся к еде, испуганная непорочная девчушка пошла безропотно за Николаевым, когда он позвал за собой. В предоставленном доме, пьяный поручик, без предисловий увлек девушку, едва она скинула свою дурно пахнущую шинельку.
На ощупь была она совсем девчушка. Острые ее углы не скрывал бабий жирок и ноги, словно жердочки, были так тонки, что Николаев подивился и даже испугался. Такая, впрямь тощенькая и дохлая, как бы ее не сломать, не искалечить. Но женщины народ крепкий, так устроены, что хрупкость и утонченность только залог и прелюдия первообладания. Когда, распалившись, поручик добрался до заветных мест и, торопясь, впопыхах от нетерпения, овладел бастионом девственности, сразу стало ясно, кто здесь силен, а кто только способен войти и тут же ослабеть и выдохнуться с возгласом удовлетворения и досады.
Маша вскрикнула чуток. Этот крик был не от боли, а от удивления. Она тут же обняла Николаева и из слабенькой девочки превратилась в женщину, трепетную и желающую любви пополной. Николаеву это не помогло. Он тут же уснул, выплеснув злую энергию последних месяцев, проведенных в снегах, неуютных местах ночевок, в сутолоке и холоде среди нижних чинов, мужичья, недосыпе, недоедании.
Утром, едва продрав глаза, Николаев огляделся. Печь прогорела, и в доме стало прохладно. Окна, задраенные куржаком льда, тускло пропускали свет зарождающегося дня. Рядом под шинелькой ютилась Маша, вчерашняя удивившая поручика девушка. Была она по-прежнему мала, тоща, плечики торчали углами. Личико ее, с коноплей, ‒ со спутанными волосиками-жнивьем российских полей, стриженных коротко, было совсем детское. Но была она, тем не менее, сейчас уже иной. Она была теплой и родной, ее хотелось обнять, защитить и Николаев подивился тому, как легко сложилось у них и хочется быть рядом с ней, касаться ее, любоваться и любить. Было желание с ней что-то обсуждать и делать простые житейские дела. Стало неловко, что ночь, когда как сыч он дрых, уткнувшись лицом в подушку, а не в плечо или грудь Марии.