Неподалеку рабочие ставят навесы, где-то беспрерывно гремит перформатор.
Совхоз «Россия» ближе всех к олимпийским объектам, везде идет стройка, идет борьба за каждый кусочек земли. Частный сектор нависает друг над другом все новыми и новыми этажами, надстройками, подстройками, лестницами и крышами. До противоположного окна можно дотянутся рукой.
Я не хочу такое море. Я мечтала о буйной яркой зелени, ночных уютных сверчках, фруктовом изобилии прямо с дерева, о южном тяжелом звездном небе и тишине с запахом моря.
А получила грохочущую дрель и грязное море. Я недовольна отпуском, погодой, морей и всеми курортами Краснодарского Края в лице совхоза «Россия».
Я смотрю по сторонам и собираю негатив. Зачем мне это надо? Наверное, чтобы побыстрей сделать загранпаспорт и уехать в беззаботные жаркие страны.
Маленькая очаровашка лет 5-ти, в купальнике с юбочкой и премиленькой соломенной шляпке, бесстрашно запихивает в пластиковую бутылку дрожащие студенистые медузы. Маленькие легко проскальзывают в узкое горлышко, а вот те, что побольше никак не лезут целиком. Малышка старательно кромсает их детской лопаткой.
– Мама, мама! Смотри!
Бутылка набита противной массой. Это сувенир для папы.
– Хорошо, котенок, набери туда водички, а то они умрут.
Я возмущена. Но я молчу. Сама так в детстве делала. Правда, не лопаткой, не в бутылку и не для папы.
На следующее утро море не узнать. Наконец вышло долгожданное солнце и сильно припекает, оправдываясь за долгое отсутствие, но купаться в море нельзя. Ночной шторм, словно та старательная малышка с лопаткой, перерубил в мелкий фарш просто кучу медуз. Вся прибрежная линия усеяна прозрачными лоскутками. Они покачиваются на волнах густым медузным супом. Галька тоже усеяна подсыхающими растерзанными трупиками.
«Фото с Кинг-Конгом!»
Я приоткрываю глаза, неподалеку от меня проходит черный, волосатый, огромный армянин. Из местных. Что за самореклама?
Ааа, теперь понятно: за собой он тянет маленькую, визгливую, озлобленную мартышку. Она перепрыгивает по острым камням и пытается спрятаться в тенек. Обезьянка работает без выходных, она устала: угрожающе повизгивает и скалит мелкие зубки..
«Кто хочет фото с Кинг-Конгом?»
«Мама, смотри! Настоящий крокодил!»
Щекастый мальчик осторожно позирует с маленьким, сморщенным, словно высушенным крокодильчиком. Пасть крепко замотала узким прозрачным скотчем. В глазах – обреченная пустота. Наверное, выражение «крокодиловы слезы» пошло именно от таких безнадежных, тоскливых, мертвых глаз.
Ребенок испуганно дергается, и крокодил громко шмякается об камни. Но он даже сказать ничего не может, пасть-то замотана.
«А сфоткай так, как будто он меня душит»
Загорелая красотка обматывает свою шею белым питоном, он вяло свешивается с ее плеча. В отличии от других «фотомоделей» ему повезло больше. Он постоянно спит. А может, и дохлый.
– Чурчхела! Кукуруза, горячая, молодая кукруза!
– Пиво. Риба. Пиво-риба, риба-пиво!
– Фото с Кинг-Конгом!
– Пончики. Сладкие пончики
– Крокодилы! Анаконды! Фото!
– Чурчхела!
Они прочесывают пляж цепью. Туда и обратно. Каждые 15—20 минут. И периодически около моего лица останавливаются чьи-то волосатые ноги в драных шлепанцах и орут в самое ухо: «Кукуруза! Горячая, молодая кукуруза!»
Сейчас, перечитывая этот пост, я понимаю, что самым приятным воспоминанием из моего отпуска на черноморское побережье был обед в самолете.
Нееет, море, я по тебе не скучаю…
Тихая охота
Недавно мы с подругой отправились на «тихую охоту». Собирались давно, да все не получалось. Сначала не было возможности, потом желания – времени – компании; то дождь целый день – все сгнило, то жара – все засохло; грибы начались – закончились и снова начались… и наконец-то пару недель назад все звезды сложились, и мы пошли по грибы.