– Гражданин, вы кто такой? Здесь нельзя быть..только своим..

Повернулся он ко мне и усмехнулся:

– А я и есть теперь свой.

А сам руки потирает, вроде как замёрз. Лицо его показалось мне знакомо, и я немного успокоился. Может какой, думаю, по снабжению или из дневной охраны, я же недавно работаю не всех ещё знаю, Козлова, Трофима, дворника Егора, а остальных не очень.

– Отец, закурить у тебя не найдётся?

Я дал ему папиросу из пачки и зажигалкой чиркнул. Действительно, вижу лицо знакомое, худое такое, щёки впалые..Говорю:

– А я тут недавно работаю и что-то заблудился шёл-шёл ..и потерял рельсы под ногами.

– Да вот они, в двух шагах от тебя.

Показал он мне.

И точно, как же это я не заметил. Попрощался и пошёл обратно, а сам думаю, ну где я этого недавно видел и тут бац – вспомнил! – на прошлой неделе в ритуальном зале гроб стоял, не иначе в этом гробу он и лежал! Ну этого не может быть, глупость ведь, ясно. Наверное он родственник того, что в гробу лежал, братаны они или может двойняшки. Один умер, а второй дома от тоски мыкался-мыкался и не выдержал, вот и пошёл к брательнику на могилку. Конечно всё так и было, подумал я и снова успокоился. И тут меня опять осенило: а как же он прошёл, ворота-то на замок закрыты, есть конечно ещё и служебная дверь, но ключи от неё только у Лизаветы Климовны. Разве она дала? В общем так ни до чего не додумавшись, я пришёл, лёг на свою раскладушку и задремал. Сон пришёл беспокойный, тревожный а тут ещё сквозь сон слышу, как по рельсам трамвай вроде ездит, хотя его уже лет сорок как отменили, одни шпалы и рельсы остались, да и те частично в асфальт закатали, но вот же, слышу он ездит проклятый, да так, что кирпичные стены дрожат от чугунных колёсных пар.

Утром пришёл мой сменщик Козлов, слушай, говорю я ему, откуда здесь трамвай взялся?..

– Тю,

Покрутил он пальцем у виска.

– Полвека назад ездил, да отъездился.

– Но ведь слышал же я и стены тряслись..

– Так это не трамвай, это на Любаниных сопках руду добывают.

Надо сказать, город наш действительно со всех сторон сопками окружён.

– Где-где? Сопки отсюда в 12 километрах!

– Ну так что..с тех пор прокопали под ними шурфы всякие, да штольни во все стороны пробили, вот локомотив под землёй и тянет вагоны с рудой, говорят аж на 20 километров породу всю выбрали. Шурин мне рассказывал, он там бригадиром.

Почесал я в затылке, оно и правда, вокруг города сплошные отвалы земли и шлака чёрного. И шахтёры день и ночь как кроты роют, а их в городе каждый третий будет. Вон на кладбище вся восточная часть под эту чумазую орду отдана, даже кто-то заметил в шутку ли в правду, что по ночам они там касками стучат. Я врать не буду, ничего не слышал.

– А я тебе ещё вот что скажу, Николай, ты на Лизку-то глаз не клади, а то я вижу..шары повыкатил.

– Это ещё почему?

Смутился я.

– А ведьма она, твоя Елизавета Климовна.

Я отшатнулся от него.

– Что чушь несёшь..

– Летом на поповской могиле видимо невидимо мухоморов росло, так она их все собрала и домой унесла.

– Брехня всё это, моя тётка из мухоморов отвар делала и в голову втирала, чтобы волосы гуще росли…а ты уж раздул.

– Дурак ты, Николай, не веришь мне, спроси Трофима. Говорю тебе ведьма, и мать её Серафима, такая же была, люди говорят опытная чернокнижница, она и обучила дочку. Хочешь проверить?.. Шепни ей на ушко: Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его…

– И что с того?

– И увидишь что с ней сделается. До тебя ещё путалась Лизка тут с тремя могильщиками, а после один топором жену зарубил, второй скотоложником сделался, а третьего до сих пор ищут.

– Да ладно тебе…будет такая с неотёсанными лопатниками путаться. Прямо как у Маршака: всем даёт по вторникам, даже пьяным дворникам. Чепуху гонишь, Козлов, да она этой банде и голую коленку не покажет. А так, думаю, перепились они вот и наворотили дел, а то я не знаю, что это за ягодки такие. Волчьи, вот.