– У которого голова в песке! Только в твоём случае отдельно!

Министр нервно потëр шею, проверяя надёжность крепления.

– Я про Ш-утку из Благодарии.

– Они шутить про меня вздумали?! Немедленно пошли им ноту протеста!

– Так это, наоборот, они сейчас будут протестовать.

– Так! Ничего не понимаю… Охрана! Приведите мне нового министра! Этого можно уводить!

– Ваше Президентство, вы приказали похитить из Благодарии утку, которая смеётся. Я её ночью похитил. То есть мы похитили. То есть она похищена.

– Ах эта… Так бы и говорил!

– Я так и говорил.

– Поговори у меня ещё тут! Говори давай, как похитить удалось.

Злюк Сварливый вытянулся во весь свой немалый рост и заученно-занудно принялся докладывать:

– Во исполнение Вашего гневного приказа под моим зловещим руководством с плачевной помощью Плач-Палача́ и его отряда спокойников под покровом ночи посредством сети, сброшенной с тучелёта, пилотируемого тучелётчиком заоблачного разряда Громимолнием, смехотворная птица была захвачена и успешно доставлена на базу, заранее подготовленную под моим зловещим руковод…

– Дальше понятно! Что говорит?

– Кто?

– Вы кого похитили?

– Утку!

– Ну так и что она говорит?

– Так она же утка! Они не разговаривают…

– Но она же смеётся?

– Смеётся.

– Ты надо мною смеяться что ли вздумал? Смеётся, значит, и говорить должна!

– Но она не говорит.

– В молчанку, значит, играет! Ну, ничего! У нас заговорит! Кстати, а о чём она у нас заговорит?

– Да кто ж её знает, что она знает! – пожал сутулыми плечами Злюк.

– Ты зачем её похитил-то?

– Так это ж… Во исполнение Вашего гневного приказа… Не?

– А я зачем приказал? Нигде не написано?

– Нигде! Вам было грустно, Вы приказали устно! То ли просто из вредности, то ли из величайшей вредности.

– Не написано. Это хорошо. Твоя, значит, если что инициатива.

– Помилуйте, Ваше Президенство!

– Помилуют, помилуют, они всех пожизненно милуют, добрячки. Даааа… А ты коварен, однако, не подозревал за тобой такое. Тебя подозревал, а за тобой – нет.

– И в мыслях не было! Это ж Вы говорили: «Хватит хохотать, грустить лучше вместе». Мол, грусть – она объединяет. И ещё что-то про зажарим её. Не прокормим, так прокормимся.

– Так! Я этого не говорил! У меня, наверняка, был другой план. Вспомню как-нибудь попозже.

– Поде́литесь?

– Делятся черви и эти… как их… в туфельках. А я презрительно снисхожу до прояснения непонятливым ситуации! Ты вот что, ты про «зажарим» где-нибудь обмолвись, якобы ненароком.

– Ненароком – мой любимый конёк!

– И много у тебя коньков?

– Три! Три верных конька – Ненароком, Исподтишка и Втихомолочка.

– Ну вот и используй любимого. А как вообще мировая обстановка?

– Говорят, что в Благодарии уже знают о похищении. Карикатуру не до смеха стало, еле откачали.

– Отлично! А откуда ты знаешь, что они знают?

– Наш разведчик доложил!

– Наградить! Кто таков молодец?

– Не знаю. Шлёт мне сообщения за подписью «Околпаченный». Но кто он – не признаётся, отшучивается.

– Как это отшучивается?

– Я его спрашиваю: «Ты кто?», а он в ответ: «Шут в пальто!»

– Не порядок так начальству отвечать! Оштрафовать его!

– Так он денег не просит. Он вообще ничего не просит. Просто «стучит» по любому поводу. Сообщений по десять в день пишет, иногда картинки смешные присылает.

– Разберись, оштрафуй и награди! А как в Благодарии так быстро узнали, что это мы похитили?

– А это уже их шпион у нас шпионил.

– Поймать, посадить в тучелëт и выслать из страны! А ещё лучше просто посадить.

– Мы пока не знаем кто это, но подозреваем!

– Кого?

– Всех!

– И меня?

– Вы как первый человек в стране – первый и под подозрением.

– Сними с меня!

– Пиджак?