Он оглядел стол, уставленный закусками и напитками, и окинул взглядом собравшихся людей…
– Нет-нет, милая, всё отлично. Так, всякие глупости в голову лезут. Не обращай внимание, вели подавать горячее…
Кадр восемнадцатый. Он неудачи не планировал.
Он неудачи не планировал, он их ждал…
Пошел как-то он к гадалке. Она ему нагадала, и жену красавицу, и работу непыльную, и наследство хорошее, да и ещё сто лет.
Обрадовался он, пирушку закатил, а с утра залег на диван перед телевизором. Лежит, ждет, жену красавицу, работу не пыльную, наследство хорошее, и пивко потягивает.
И ничего-то из обещанного гадалкой у него не сбылось. Видимо, не надо было раньше времени праздновать, говорит он себе теперь.
Его спрашивают:
– Когда в отпуск?
– Ещё не знаю.
– А куда думаешь?
– Ещё не думал.
– А на сколько?
– Не знаю.
А сам в сторону: «Да дорогая, билеты оплатил, да, всё включено, да, десять дней».
Живёт он в ожидании какого-то подвоха. Всегда настороже. Ничего никому не говорит, и всю жизнь ни чему раньше времени не радуется. Всё сглазить боится.
Неудач не планирует, но всё время их ждет, а на это уходит масса сил и времени. Попробуйте сами ничему не радоваться раньше времени. А как это, раньше времени? Кто отсчитывал? А что делать если позже?
– Как там?
– Я не загадываю.
– Что тут?
– Посмотрим.
Встречают его у дверей кабинета,
– Удачно? А что хмурый?
– Нормальный.
– Так радуйся!
– Рано, всё может плохо кончиться.
– Так тебя ж уже взяли!
– Как взяли, так и выгонят.
– Почему?
– Сглазишь, тьфу-тьфу-тьфу…
К этому в мастерскую пришли,
– Ну, что Иванов, успеешь в срок?
– Как вам сказать, если ничего неожиданного не произойдет.
– Но-но-но, Иванов! Ты договор подписал.
– Я в договоре всё предусмотрел, вплоть до извержения вулкана.
– Мы в Туле, Иванов!
– Это я тоже предусмотрел.
Интересно, а кто-нибудь, кроме детей, умеет предвидеть радость? Хотя и дети уже не сильно доверяют родителям. Вечно у них форс-мажор какой-нибудь.
– Миша, а какой подарок ты ждешь на Новый год?
– Не знаю, до него ещё дожить надо.
Да я же предупреждал, да я же говорил, да сразу понятно было, да ничего не получится, бабка надвое сказала…
Так и брюзжит он где-то рядом. Всегда он такой где-то здесь, где-то рядом, буквально вот где-то тут. Так и скоблит ложечкой, так и свербит.
Что это? Не понял. Это что, в моей голове что ли?…
Кадр девятнадцатый. Токсичная среда.
В городе выход из дома на улицу сродни выходу в безвоздушное пространство, во враждебную среду. Всё домашнее остаётся дома. Домашнее лицо, домашнее настроение, домашние тапочки и треники.
Для выхода на работу натягивается деловое лицо, специальный костюм, на шее затягивается галстук, а в голове включаются тревожные мысли.
Лифт прибывает по расписанию. Дверь подъезда открывается, и город поглощает очередного космонавта.
Вы замечали, как вечером, после трудового дня все торопятся домой? Почти бегом, активно работая локтями и шустро перебирая ногами. Мозг пульсирует мыслями, но читать их некогда, в голове только общие ощущения, только вперёд.
Скорее, скорее. Дом, подъезд, лифт, дверь, замок, всё…
Скорее мыть руки, скорее тапочки, скорее треники. И если тело уже вернулось домой, то разогнавшиеся за целый день мысли всё ещё догоняют. Они догоняют и носятся по кругу, одни и те же, одни и те же.
В тот момент, когда лицо, наконец, приобретает бытовое выражение, раздается телефонный звонок. Нажатие кнопки, и в комнату опять врывается город с тревожными новостями, с громыхающей рекламой и навязчивыми блогерами. Авария на шахте, элегантные колготки, война на Ближнем востоке, окрашивание волос, извержение вулкана, лучшее средство от диареи, как за три дня стать счастливым…