Погружается в Эдем,
Что слова мои крылом,
Как божественный псалом,
У небесного порога,
В сердце проникают Бога…
1931
Лестница
Где это было? В царстве сна.
Мне снилась черная стена.
Над ней дворец дедов старинный,
Обросший всюду паутиной.
Вокруг столетние дубы,
Как в храме темные столбы,
Столбы корявые, как руки,
К Отцу простертые от муки.
И от дворца к лазури моря,
Где, с тучами в побеге споря,
Кипели волны, как отвес
Висела лестница чудес,
Висела лестница из мрамора,
Спускавшаяся прямо на море.
Ступенек триста пятьдесят,
Как их от страха сосчитать?
Блестят, слепят, как полированы,
Как будто бы из стали скованы.
И я спуститься должен вниз
До самых этих синих риз,
Не знаю почему. Лоло,
Кузен покойный, как назло,
Спустился только что походкой
Порхающей и ждет там с лодкой.
Я не хочу, но сверху враг
Направил в грудь мне сотни шпаг.
В мозгу костер, на сердце клещи,
Провал страшит меня зловещий.
Приник к ступеням я пластом,
Вонзился в камень синим ртом.
И всё качусь, качусь всё ниже,
И к синей пропасти всё ближе…
Что это? Жизнь, моя, твоя,
Сокрытый символ бытия.
Брызги
Я атом мыслящий в пространстве
Пустыни жуткой мировой,
Я лучик Божий, что от странствий
Поник обугленной главой.
Вулкан я со словесной лавой,
Текущей в синюю волну
По пеплу истины лукавой,
Клонящей к гордости и сну.
Во время грозных извержений
Во мне мой праотец Орфей
И столько вещих откровений,
Что создается и без фей
Мир ирреальный, настоящий,
Каким он должен в слове быть,
Чтоб каждый, божество таящий,
Нашел в нем Ариадны нить.
Оборотень
Как хорошо себе казаться
Всем, всем, но только не собой,
В лучах полуденных купаться
Хотя бы жалкой мошкарой,
Гонимой ласточкой стрельчатой;
Иль перепончатою мышкой
В шубеночке своей мохнатой,
Живущей у меня под вышкой.
А если показаться тучей
Себе гремящей грозовой,
Иль на море волной могучей
С жемчужной, буйной головой,
Иль парусным в лазури бригом,
Дробящим свежую волну, —
То чистым, вдохновенным мигом
Я Божью б искупил вину.
И эта мне дана способность:
По временам не быть собой,
При жизни уходить в загробность,
Быть шелковистою травой,
Быть птицей, атомом, пылинкой,
Межмирья сказочным лучом,
Волнами движимой песчинкой,
Душою, вхожей в Божий Дом.
Моя отчизна
Лазурь бессменная,
Лазурь глубокая,
Лазурь атласная!
Люблю я вечное,
Как ты безбрежное,
Как ты бесцельное,
Как ты духовное,
Цветами полное,
Цветами звездными,
Как ты поэтами
Лишь выразимое!
Тебя уж с детства я,
Теперь далекого,
Стремился выразить
В Поэме Хаоса,
В лице Создателя,
В лице Спасителя,
В лице тревожного
Поэта Демона!
Тебя бессменно я
Молил о ясности
Сознанья бедного,
Сознанья атома
С лучом Создателя
И вдохновением
Подчас Спасителя.
Тебя, лазурная
Обитель Вечности,
Любил любовью я
Всегда пророческой
Поэта, нищего
Душой и родиной!
В тебе, далекой, я
Живу мечтанием,
В тебе летаю я,
Как тучи вольные,
Как птицы малые,
Как солнце красное,
В тебе исчезну я,
Наверно, завтра же,
Отчизна синяя,
Отчизна звездная!
Невольники
Невольники мы все и эремиты,
Другой судьбы не отыскать нигде.
Земля, невольница своей орбиты,
Бежит на солнца пламенной узде.
Невольники моря и океаны,
Бушующие по лицу земли,
Налитые в гранитные стаканы,
Хоть утопить в их власти корабли.
Невольники полей и склонов горных
Могучий дуб и крохотный цветок,
И умирают все они покорно,
Как кружевной, трехдневный мотылек.
Невольники мы все и эремиты
Среди задымленных острожных стен,
И двери нам к безбрежности закрыты,
Пока земной не прекратится тлен.
1938
Пан
Лежу в траве, гляжу в лазури
Небесной призрачный покров.
В душе предчувствованье бури
И слабое шуршанье слов.
Вокруг колосья и букашки,
Головки пестрые цветов,
Чириканье незримой пташки
И песни жнущих мужиков.
Стекло небесное на солнце,