И черная спираль в одно мгновенье
Взвилась со дна на бьющиеся вены.
– Довольно, братец! Наигрались в прятки
С тобой давно мы. Песни, пляски, битвы —
К чему они? На илистой кроватке
На лезвее плясать не будешь бритвы!
Протягивай израненные пятки,
Шепчи заупокойные молитвы!
Экстаз
Неба не видно, море в алмазах,
Блеск нестерпимый, блеск несказанный,
Блеск ни в каких звуконосных экстазах,
Блеск, никакими кистями не знанный.
Призрачны тени в горящих топазах,
Мелькают в даль голубую тартаны,
Призрачно души в сверкающих рясах
Реют за ними в жемчуг осиянный.
А! Сколько света! В алмазе стогранном
Больше не может быть блеска и света!
Роза! Царевишна в царствии странном!
Роза! Царевишна в царстве Поэта!
Жарко устами к открывшимся ранам
Смело прильни… Эта песня допета!
Без веры
Без веры я пою пеан несложный,
Вакхический Создателю пеан,
Лазоревый, бушующий, тревожный,
Как этот беспредельный океан.
Без веры замок строю невозможный
В бессмертия космический туман
И красоты приемлю призрак сложный,
Теряя кровь из незаживших ран.
Без веры я молюсь на привиденья,
И сладкий песнопенья фимиам
Возносится в иллюзии владенья,
В многоколонный, облачный мой храм.
И всё вокруг одно лишь сновиденье,
И сам я луч, скользящий по волнам.
1926
Музыка вечности
Бушуй, бушуй, лазурной литании
Века неумолкающий напев,
Реви, реви, невидимой стихии
Божественный, неумолимый гнев.
Такая буря в сердце у России
Ненасытимый поднимает зев,
Такая пред явлением Мессии
Сметет навеки Неразумных Дев.
Такая музыка перед созданьем
На океане мировом звучала,
И после Страшного Суда дыханьем
Ее развеется и смерти жало,
И всё вокруг, что внемлет с содроганьем,
И нет ей ни конца и ни начала.
Реликвия
Мне снился сон невероятный,
Неповременный, странный сон.
Я был в пустыне необъятной,
Одетый в облачный виссон,
Я был ничем, простым атомом
В лазурном вечности зобу,
По Божьим я вился хоромам,
Хоть в каменном лежал гробу.
Лежал в целительной истоме,
Как хризалида под листом,
Как яблочко в гнилой соломе,
С холодным в черепе свинцом…
И вдруг запели, застучали
Лопатами над головой,
И в царство черное печали
Ворвался лучик золотой.
Плита скатилась, гроб раскрылся,
И в митре золотой старик
Над черепом моим склонился,
И возбужденный, страстный крик
Раздался в синесводном храме,
И тысячи молящих глаз
Глядели, как в зеркальной раме
Меня постлали на атлас
И на алтарь воздвигли пышный,
И пали, славословя, ниц.
А с купола глядел Всевышний
С гирляндой шестикрылых птиц,
Слетевших, как бывало, в гости
Из рая дальней стороны
На бедные поэта кости,
И пастыря слова слышны:
– Он был последний Твой воитель
В безбожников холодный век.
У ног Твоих за то, Спаситель,
Пусть успокоится навек!
Перед грозой
Душно, страшно… Небо как свинец,
Море как безбрежная лагуна,
И пугливая убрала шкуна
Перед бурей парусный венец.
Душно, страшно… Пламенных сердец
Оборвались трепетные струны.
Тайны жутко неразгадны руны,
Цепи душит миллион колец.
Бога нет. Скончался Бог вчерашний,
В рукотворных идолах застыл.
Именем святым скрывают шашни.
Творчества же юношеский пыл
Новые не воздвигает башни
В звездную над головою пыль.
Морской псалом
В море остров есть чудесный,
Мореходам не известный.
Только чайки там летают,
Только пчелки собирают
Мед душистый меж скалами,
Только синими перстами
В снежных кружевных перчатках
Волны на морских лошадках
Там на берег темный скачут.
Там не сеют, там не плачут,
Не рождают, не хоронят,
Не равняют и не гонят.
Там один лишь я с мечтами,
Как неведомый Гаутами,
Высечен в скале, сижу
И на океан гляжу.
Чайки на меня садятся,
Пчелы из меня роятся,
Мохом я покрыт везде.
Отражение в воде
От меня идет такое
Многоцветное, живое,
Что душа моя совсем