А потом все закружилось, завертелось; белая «Мисс» укатила в папином «Мерседесе» отмечать это событие, зрители побрели домой, а негритянка осталась одна на обшарпанных ступенях дворца культуры. Теперь корону, похожую на колесо от детского велосипеда без спиц, она держала в руках. И никому до нее не было дела.

Кроме Сереги Березкина. Он нерешительно подошел и спросил, чуть ли не в первый раз в жизни смутившись:

– Ты сейчас куда?

Чернокожая молча улыбнулась.

– По-русски понимаешь?

– Плехо, – ответила негритянка.

– А зовут тебя как?

– Моника, – коротко представилась незнакомка.

На самом деле это было одно из ее имен. Всего их насчитывалось девятнадцать. У Сереги имя было одно, но он не спешил его сообщать. Подумал сначала, стоит ли связываться с девкой, у которой такое имя. Вон Билл Клинтон связался на свою голову. Наконец он решился, протянул руку и сказал. улыбнувшись:

– А я Серега Березкин. Очень приятно.

Узкая черная ладошка утонула в его широченной лапе, два взгляда встретились и время для них вдруг замерло.

– Ты… это, – разжал наконец ладонь Серега, – щас куда?

– Никуда, – счастливо улыбнулась Моника.

– А поехали со мной к бабке в деревню, – неожиданно для себя предложил Березкин.

– Пойехали к бабке в дерьевню, – согласилась новая подружка.

Потрепанный «Восход» бодро затрещал по родным ковровским выбоинам, выбрался на загородный простор, победно загудел и меньше чем за час домчал седоков до деревни Мисайлово. Деревушка была небольшой, домов на десять, а жителей – и того меньше. С цивилизацией ее связывала лишь почти заросшая травой дорога да столбы с уныло свисавшими электрическими проводами. На рев мотоциклетного движка выглянули почти все бабки. Дедов в Мисайлово не было, так же, как и жителей допенсионного возраста.

– Вон, Татьянин Серега новую невесту привез, – неодобрительно прошамкала одна бабка другой – эти две сидели на лавочке посреди деревни – и снова открыла беззубый рот, чтобы сказать что-то еще более язвительное. Своей согнутой колхозным трудом спиной она опиралась на спинку лавки, потому не упала, когда Серегина подруга стянула с головы шлем и озорно подмигнула бабкам, а потом и козлу, кружившему рядом на веревке.

Козел возмущенно затряс бородой, словно говоря:

– Тут сенокос пропадает, зимой жрать будет нечего, а ты, девка, небось поллета в Сочах провалялась – вон как загорела.

Девка сделала козлу козу, мекнула задорно и зашла вслед за Серегой в дом бабы Тани. Бабулечка Танечка новой Сережиной подружке если и удивилась, то виду не подала. Философия ее насчет нынешней жизни любимого внучка была простой – пусть парень нагуляется, пока молодой. Она и сама когда-то очень давно славно погуляла, несмотря на колхоз и отсутствие магнитофонов. Раньше и под гармошку не слабо веселились.

А что с черненькой сегодня приехал – не беда. Ведь и в магазинах сейчас вместо яблок бананы продают, и ничего – покупаем и жуем, когда деньги есть.

Баба Таня накормила гостей вкуснющим борщем да жареной картошечкой со своего огорода. А потом спать постелила – вместе, конечно. У бабули, кроме своего диванчика, была только одна гостевая кровать. Зато широченная. Привези, к примеру, Серега еще по паре арабок, да японок – все поместились бы не теснясь.

Моника вроде помялась маленько, засмущалась. Потом махнула рукой по-своему, по-африкански, и нырнула в белоснежный пуховый океан. Серега тоже поначалу вел себя несмело, что в общем-то было ему несвойственно. А потом ничего, освоился; да и к тому же интересно же – как там у африканок все устроено. Но совсем он успокоился, когда понял, что СПИД ему сегодня не грозит. А откуда ему взяться, если парень у африканки первым оказался? Пискнула девчонка, а потом… сама начала энергично проверять все про белых парней.