Таким образом, рабовладение явилось неизбежным элементом эволюции человечества. Не приходящим, временным этапом, как учили нас упомянутые классики, а постоянно действующим мотиватором человеческой сущности, конкурирующим оппонентом его разума. За прошедшие тысячелетия изменились лишь внешние проявления рабства. Из грубого физического насилия оно трансформировалось в экономическую кабалу, социальную зависимость, скрытое интеллектуальное, информационное и духовное манипулирование беззащитными индивидами и целыми социальными группами. Соответственно, изменился и характер войн. Из горячих и холодных, они постепенно превращаются в гибридные, информационно – идеологические и аморально-бездуховные. Но общая идея рабства, как социального явления, остается прежней: «Тот, кто владеет телами, умами и душами людей, тот владеет миром!».

Рабовладельческий уклад в истории большинства известных цивилизаций интересен не только как хронологически определенный период расцвета и легализации массовой торговли людьми, но и как детально изученный, достоверно зафиксированный и сохраненный для потомков практический опыт превращения человека в ценный и востребованный товар. Работорговля стала основой развития не только экономики, сельского хозяйства, строительства, мореплавания и других видов производственной деятельности. Она непосредственно влияла и проникала во все другие сферы жизни общества – воинскую службу, правовое регулирование, бытовое обслуживание, массовые мероприятия, зрелища и развлечения, спортивные состязания и гладиаторские бои. Такое разнообразное и разноплановое использование рабов повлекло за собой детальную регламентацию правил торговли ими и существенный разброс цен на их различные категории. На стоимость (цену) конкретного индивида влияли не только его антропометрические параметры и физические качества (раса, пол, возраст, состояние здоровья), но и социальные факторы (происхождение, образование, профессиональные навыки и таланты). Вместе с самим рабом покупатель получал не только все права на него, но и принимал на себя некоторые необременительные обязанности. Кроме классической купли – продажи, отчуждение и приобретение рабов происходило также в порядке дарения, наследования, награждения за службу, возмещения финансовых долгов и причиненного материального ущерба. Статус раба в подавляющем большинстве случаев был не только пожизненным, но и наследственным. Дети рабов автоматически становились рабами от рождения. Обратная процедура обретения свободы, хотя и регламентировалась некоторыми правовыми нормами и традициями, практически полностью зависела от воли и милости хозяина-рабовладельца. В общественном сознании всех социальных групп описываемого периода рабовладение считалось естественным положительным явлением. Даже философы и богословы не усматривали в нем ничего противоестественного и аморального.

Классическая историческая наука, опирающаяся на марксистское учение о смене общественно-экономических формаций исключительно по причине развития новых производительных сил и непримиримой борьбы антагонистических классов, отводит рабовладельческому укладу очень ограниченный период существования. В среднем, с 5 – 4 века до новой эры и до 4 – 5 веков новой эры, насильственным образом втискивая рабовладельческий строй между очень размытыми во времени границами первобытнообщинного и феодального укладов, искусственно подгоняя под момент упадка и крушения Римской империи. Все вытекающие из такого противоречиво-искусственного подхода понятийные нестыковки при этом сглаживаются и нивелируются путем выделения из этого исторического периода различных форм, видов и стадий рабства (патриархальное, восточное, античное, частное, коллективное и государственное рабовладение, сельскохозяйственное, ремесленное , интеллектуальное и пр.). Все, что не укладывалось в эту схему, было скопом вынесено за ее рамки и получило не менее размытое и противоречивое определение – пережитки рабовладельческих отношений. Понятно, что Маркс и его последователи преследовали в своих учениях конкретную, четко сформулированную цель – обоснование насильственного захвата власти и оправдание последующего террора перманентной классовой борьбой. Исследование и утверждение приоритета человеческой ценности не входило в задачи их революционных учений и программ.