Но зачем это нужно России – государству, которое складывалось в течение тысячи лет и которое большую часть своей истории была независимым государством? Если уж подходить с формальной стороны, то День российской независимости – это день, когда Иван III разорвал ханскую грамоту. Правда, к тому времени России шел уже шестой век, поэтому странно было бы отмечать эту дату в качестве Дня России.

Так давайте же гордиться нашей великой историей, теряющейся в толще времен, а не тупо перетаскивать к себе обычаи бывших колоний.

Роль логики и здравого смысла в исторической науке

Не устаю повторять, что логика и «здравый смысл», к которым взывают в своих исторических дискуссиях блогеры и комментаторы, – отнюдь не главный инструмент учёного (смайл). Потому что в сетевых спорах это всегда логика и здравый смысл конкретного Васи Пупкина (применительно к сети – персонажа без исторического образования, со своими тараканами в голове и определённым углом зрения на исторический процесс, преломлённым условиями рождения, воспитания и образования, и отягощенного конспирологией и ксенофобией).

Историк, конечно, пользуется логикой и здравым смыслом, но в то же время отдаёт себе отчёт в том, что они никогда не заменят показания источника и что они являются научным инструментарием только при наличии источника.

Понять это, вроде бы, несложно, не нужно семи пядей во лбу. Но именно в этом пункте лежит самый глубокий водораздел. Дилетант не понимает ни значения источника, ни сути исторического метода познания.

Глядя на современную европейскую цивилизацию, понимаешь, что лучше всего будущее чувствовали не Маркс и Ленин, а Герберт Уэллс и Честертон.

Первый описал цивилизацию элоев и морлоков («Машина времени»), второй предрек Англии апокалиптическую битву с исламом на ее территории («Перелетный кабак»).

Каток истории

Люди ничего не могут допустить или не допустить – главный урок истории. Она катит, куда хочет, никого не спрашивая, выпрыгнуть из-под её катка можно только в индивидуальном порядке. Народы и государства ею обречены.

Конец истории

Как выглядит конец истории

Это просто день без новостей.

18 апреля 1930 года информационный блок ВВС в 20:45 оповестил о том, что «важных новостей нет». В эфире 15 минут играла легкая фортепьянная музыка, после чего была включена трансляция оперы Вагнера «Парсифаль» из концертного зала Queen’s Hall in Langham Place, London.

Сегодня представить подобное просто невозможно.

Может ли творческий ум обращаться за вдохновением к плодам чужого ума? Иначе говоря, каковы отношения между оригинальностью и культурными влияниями?

Князь Пётр Андреевич Вяземский пишет в своём «Фонвизине», что Дидро, в бытностью свою в Петербурге, на одном обеде у графа Григория Григорьевича Орлова, в присутствии петербургских литераторов, «говорил через переводчика Майкову, не знавшему никакого иностранного языка, что особенно его сочинения желал бы он прочесть, ибо они должны быть чисто творческие, без всякой примеси общих форм и понятий».

Дидро искал оригинальность в невежестве. Но Майков в литературе был посредственность и оригинален разве только тем, что перевёл «Военную науку» Фридриха Великого и «Меропу» Вольтера, не зная французского языка.

Гений и оригинальность, делает вывод Вяземский, нуждаются в диалоге и заимствованиях.

Кажется, все верно. Но на ум приходит культурная замкнутость той же классической французской литературы, сохранявшаяся до 40—70-х годов XIX века. Характерно замечание Тургенева: «Великое горе Золя в том, что он никогда не читал Шекспира».